Максим Далин - Зелёная кровь. Собачий вальс

— Погоди, — сказал Аллин. — Съешь-ка лучше, — и протянул ей на ладони кусочек вяленого кролика.

Собачка схватила и принялась, морщась, жевать.

— Зубы болят? — спросил Аллин, чувствуя ту смесь жалости и ярости, которая больше знакома посредникам, чем СБшникам. — Не справиться?

— Болят, — промямлила собачка, жуя. — Жёстко очень.

Фрезия надела на неё свитер, в котором собачка утонула целиком, и достала контейнер с собственным завтраком. Несколько минут собачка жадно, маленькими кусочками, ела сосиски. Когда сосиски кончились, она огорчённо вздохнула и сказала:

— Я бы скушала ещё… но если нет, то ладно… вы хорошие…

— Я тебя домой возьму, — сказала Фрезия и погладила её по голове. — Лапушка…

Собачка ухватилась за неё, как сумела, и прижалась всем телом, а потом вспомнила об Аллине и сказала, глядя на него снизу вверх:

— Я жила в одном месте, где щеняток рожали. У меня много щеняток было, только их всех забирали, люди забирали… Потом тот человек меня отдал женщине. Я у неё немножко пожила, скучала, но она была не плохая, мне вкусное давала… А потом к ней они пришли. Они воняли, так воняли… хуже, чем мёртвые, вы знаете… ходячей смертью воняли. И он сказал: какая мерзкая собачонка! Ненавижу собак! Выкини её вон! А он меня взял, в машину отнёс. Увёз далеко. Я перекинулась, сказать, что не могу на улице, мне холодно… А он говорит «перевёртыш, гадина» — и из машины меня выкинул. Я ударилась, очень сильно. И пошла. А он уехал.

— Кто он? — спросил Аллин.

— Внук моей хозяйки, — сказала собачка, плача. — Он у Жаскера служит. Мёртвый. И Жаскер тоже мёртвый. Тот, громадный — он мне сказал, ты его машину ждёшь. Жаскера.

Аллин взял в ладони голову собачки и поцеловал её в остренький мокрый носик.

— Умница, — сказал он и повернулся к жандармам. — Все слышали?

Фрезия слушала, прижав ладони к щекам. Шандор проверил личное оружие.

— Всё, — сказал Аллин. — Мы с Греем пошли. Прикройте.

— А я? — робко спросила собачка.

— А ты оставайся, — сказала Фрезия ласково, поглаживая её. — Мы вечером домой поедем, я тебе кашки сварю, будешь спать в тепле.

— Я тебя буду ждать, — сказала собачка. — Ты очень хорошая.

Фрезия захлопнула дверцу. Жандармы пошли по тротуару вдоль проезжей дороги, чтобы выйти прямо к подъезду, а Аллин и Грей обогнули дом вокруг, чтобы встретиться с жандармами с другой стороны. И они бы встретились, но Аллин слегка ошибся, прикидывая расписание дня господина депутата: его лимузин въехал во двор, когда Аллин уже подошёл, а жандармы ещё только обходили огороженный угол стоянки.

Аллин притормозил, якобы давая Грею изучить столбик ограничителя у подъезда. Он выглядел совершенно естественно — и всё-таки один из охранников Жаскера вдруг сообразил, что дяденька с собакой ему незнаком.

— Эй, — окликнул он. — Мужик! Ты из какой квартиры?

В этот момент Жаскер и его референт уже вышли из подъезда и не торопясь подходили к машине.

Грей рванулся в долю секунды — и Аллин за мгновение до возможного выстрела охраны успел одной рукой перехватить поводок, а другой — швырнуть в охранника удостоверение:

— Служба Безопасности, всем стоять!

Пистолеты они с охранником выхватили одновременно, но Аллин выстрелил первый. Охранник даже не упал, он лопнул, как мог бы лопнуть пластиковый пакет с гнилой жижей внутри. Второй охранник отшвырнул пистолет на газон и поднял руки: «Нет, нет!» — Грей внутри головы Аллина заорал: «Не он! Те двое!» — Аллин открыл огонь — и пуля швырнула референта на дверцу автомобиля, а его труп, разваливающийся на глазах, на долю секунды прикрыл Жаскера от следующей пули.

Она стукнула в броню на дверце. Взвизгнул рикошет.

Жаскер, пригнувшись, заскочил в салон — и машина с рёвом рванула с места. Аллин успел выстрелить ещё дважды, пули ударили в бампер и номерной знак — и шоу ужасов во дворе депутатского корпуса закончилось.

Подбежавшие жандармы видели уже только размазанную по асфальту гнилую сукровицу, под которой белели кости референта, дорогущие часы в луже чёрной вонючей слизи — и почерневший, раздутый, истекающий жидкой дрянью труп охранника.

— Куда он мог поехать? — спросил Шандор у второго охранника, живого, зеленовато-белого, трясущегося не слабее, чем озябшая собачка.

— Не стреляйте, пожалуйста, — пробормотал охранник. — Я у него недавно работаю. Я не знал…

— Куда он мог поехать, тебя спрашивают? — спросил Аллин, подходя. — Говори быстро.

— Он собирался в охотничий домик, — сказал охранник. — Там у него встреча. С мэром и представителями от бизнеса.

— Где этот чёртов домик? — спросил Шандор. — Фрезия, вызови на адрес труповозку, дохлый криминал.

— Я покажу, — сказал охранник. — Я туда уже ездил.

— Замечательно, — сказал Аллин.

Он хотел подобрать брошенный охранником пистолет — и вдруг увидел на газоне рядом с оружием что-то очень странное.

Несколько призрачных белёсых человечков ростиком с полкарандаша, с чёрными бусинками глаз на мутных, еле намеченных личиках, стояли вокруг пистолета, словно внимательно рассматривали неожиданную достопримечательность. От руки Аллина они не шарахнулись, а не торопясь отстранились — и вошли в пустоту, мгновенно исчезнув из виду.

Аллин помотал головой, отгоняя галлюцинации, бездумно скользнул взглядом по газону, облетевшим и сухим кустам шиповника, паре воробьёв, слетевших на тротуар — и отчётливо увидел, как бесплотные белёсые человечки глазеют на нюхающего падаль Грея. Аллин видел их целых полминуты, пока они не пропали, как и первые.

Ох, ладно, подумал он мрачно. С моей шизофренией мы разберёмся, когда дело будет закончено.

И тут перекинулся Грей.

— Ты чуешь? — спросил он. — Какой запах… дикий?

Аллин принюхался. Ужасно тащило падалью — и он отрицательно покачал головой, гладя Грея по спине.

Шофёр Шандора, которого Аллин не знал по имени, подогнал жандармский фургон. Охранник пошёл к нему — и из дверцы высунулась мордочка собачки, плоховато изображающая человеческое лицо.

— Ай! — то ли гавкнула, то ли пискнула она. — Он убитый! Тот, что выбросил меня!

Фрезия трепанула её грязную гриву, а Аллин жестоко улыбнулся:

— Если всё будет в порядке, сегодня положим и второго, малютка.

В то самое утро Тео разбудил телефонный звонок.

Он пошарил вокруг, машинально нащупывая трубку, уверенный, что она лежит на прикроватном столике, но столика не было: Тео спал на диване в приюте для бездомных собак, принадлежащем Лиге, телефон лежал на письменном столе шагах в четырех и играл саундтрек к фильму «Тропами леших».

Гарик, тоже разбуженный звонком, соскочил с кресла, где спал клубочком, взял трубку со стола, принес и подал. Тео принял вызов, протирая глаза.