Джордж Мартин - Дикие карты

Без четверти десять полиция отошла из парка и оцепила кампус, чтобы предотвратить распространение конфликта. Остались только студенты и — метрах в сорока — несколько трехтонных грузовиков, из брезентовых кузовов которых высыпали солдаты в полевой форме и противогазах. Пронзительно скрежеща колесами и рыча дизелем, к шеренге сомкнутых штыков подъехал бронетранспортер; под протекторами чавкала грязь. В башне перед пулеметом пятидесятого калибра сидел мужчина в капитанских погонах, суровый и решительный; на голове у него красовалось нечто похожее на футбольный шлем.

Студенты бросились от зеленой шеренги врассыпную, как капли ртути от кончика пальца. Они призывали устраивать войну в своей собственной стране, а не в чужой, и, как и их собратья в Огайо, преуспели в этом. Национальная гвардия регулярно требовала у них разойтись, но уродливый угловатый силуэт бронетранспортера вносил что-то новое, какую-то угрожающую ноту, которую не могли не заметить даже те, кто стоял в самых безопасных местах. Толпа заколебалась, тревожно загудела.

На открытом пространстве между рядами солдат и студентов появилась одинокая фигура, затянутая в черную кожу и от этого кажущаяся очень стройной.

— Мы пришли, чтобы быть услышанными, — сказал Том Мэрион Дуглас, возвысив голос, чтобы все могли его слышать, — и на этот раз нас, черт побери, услышат.

Толпа за его спиной сплотилась. Он был суперзвездой — и тузом к тому же — и открыто заявлял о том, что стоит на их стороне. По ту сторону частокола штыков за толстыми линзами противогазов глаза солдат беспокойно забегали. Это в большинстве своем были молодые парни, которые вступили в гвардию, чтобы избежать отправки во Вьетнам: они-то хорошо знали, кто перед ними. У многих были записи «Дестини», а плакаты с надменным лицом Дугласа висели на стенах комнат. Почему-то гораздо труднее было замахнуться штыком или прикладом на того, чье лицо было тебе знакомо, пусть даже исключительно по обложкам пластинок или по фотографиям на развороте журнала «Лайф».

Их капитан оказался из более крепкого материала, он что-то рявкнул из своей башни. Зафыркали орудия, и по Дугласу и прихлынувшей к нему толпе выпустили с полдюжины ракет со слезоточивым газом. Клубы густого белого дыма «Си-эс» скрыли певца из виду.

Марк пошел не напрямик по аллее, а срезал дорогу и поэтому умудрился не наткнуться на шеренги полицейских. В это мгновение ему открылся прекрасный вид сбоку на его собственного кумира, который стоял, окруженный клочьями дыма, как средневековый мученик на костре.

И тут кислота взяла свое. Он почувствовал, как коллагеновые волокна реальности распадаются, но сцена, разыгрывающаяся перед ним, была слишком четкой, чтобы оказаться галлюцинацией. Упрямый утренний ветерок развеял завесу газа, и показался мужчина, твердо стоящий на ногах с поднятыми кулаками и развевающимися каштановыми волосами, а его широкое лицо как-то странно мерцало, то и дело превращаясь в голову гигантской кобры. Солдаты попятились, завидев Короля ящериц.

Кто-то ткнул в него штыком или, может быть, просто недостаточно быстро отступил. Взмах руки, обманчиво ленивый и пренебрежительный, но совершенный с нечеловеческой скоростью, и винтовка кувырком полетела прочь, а ее хозяин с воплем ужаса отскочил в траву. Капитан яростно заорал из своей железной будки, пытаясь собрать воедино остатки тающей на глазах решимости его людей. Но Дуглас, принявший облик Короля ящериц, уже пустил в ход свой ментальный талант: их глаза начали блуждать, вглядываясь в картины отчаянной красоты или леденящего душу ужаса — черная аура Короля ящериц на каждого действовала по-своему.

Толпа приближалась — скандирующая, кричащая, угрожающая. Капитан сделал единственно возможную вещь: его палец снова опустился на гашетку пятидесятимиллиметрового орудия. Раздался грохот, от которого полопались стекла, и над головами демонстрантов полетели трассирующие снаряды.

Толпа, еще миг назад ликующая, в панике бросилась в разные стороны. Шум стрельбы гигантской подушкой обрушился на голову Марка, и его понесло куда-то по бесконечным изгибающимся коридорам. Но картина происходящего оставалась перед ним, как свет в конце туннеля, ужасная и не дающая отвести взгляд. Очередь никого не задела, но демонстранты, как и сам Марк, впервые за все время столкнулись с реальностью, которую проповедовал им их пророк Мао, а именно: откуда происходит власть.

Том Дуглас стоял так близко, что вырвавшееся из жерла пламя опалило ему брови. Он и глазом не моргнул, хотя грохнуло так, что воспроизвести этот грохот не смогла бы и тысяча громкоговорителей. Наоборот, он ответил на него таким ревом, что солдаты бросились врассыпную, словно перепуганные щенята, и в один неимоверный скачок очутился на бронетранспортере. Дуглас нагнулся, взялся за ствол орудия, поднатужился. Тяжелый «Браунинг» отделился от ложа, как молодое деревце, выдранное с корнями. Дуглас обеими руками поднял орудие над головой, его плечи и бицепсы напряглись, и он одним движением согнул ствол пополам. Выразив таким образом свое презрение к правящим кругам и их боевым машинам, он швырнул безнадежно испорченный пулемет вслед солдатам, которые уже обратились в беспорядочное бегство, склонился и за шкирку вытащил из башни парализованного ужасом капитана. Тот слабо засучил ногами, но Дуглас неумолимо поднял его в воздух.

И был сбит с ног чудовищной силы ударом сзади, который нанес ему неизвестный туз.

Марк очнулся. С пронзительным воплем его душа унеслась в кружащуюся тьму. Тело же развернулось и помчалось куда глаза глядят.

Войтек Грабовски увидел, как зловещая змеиная фигура во всем черном вскочила на бронетранспортер и выдрала пулемет из ложа, и понял, что был прав, когда принял решение жить.

Лишь глубокая религиозность помешала ему броситься вниз и разбиться. Он поспешил с опустевшей стройплощадки — рабочие дружно устремились сражаться с демонстрантами — в свою тесную квартирку, где всю ночь не сомкнул глаз, вознося безмолвные молитвы.

С зарей на него на самом деле снизошел Свет, и к нему вдруг прихлынуло теплое, ободряющее убеждение, что его недуг ниспослан ему свыше, что это благословение, а не проклятие. Его новой родине угрожает революция, разжигаемая теми, кто служит силам тьмы. Он вымылся, оделся и со спокойной душой отправился в парк.

И вот очутился лицом к лицу со зверем, у которого было множество голов, с ненавистным Томом Дугласом собственной персоной.

Его охватило бешенство. Его тело начало преображаться, мускулы чудовищно вздулись, грозя вспороть по швам мешковатую прежде одежду. На голове у него была стальная каска, символ его профессии, в руке водопроводный ключ в ярд длиной. Мучительные сомнения, можно ли пускать его силу в ход против обычных людей, как рукой сняло: перед ним был враг одного с ним полета, туз, предатель — служитель Тьмы.