Роберт Хайнлайн - Расширенная Вселенная

Клянемся своей жизнью, состоянием и незапятнанной честью.

Преданные Вам,

________________________(полное имя)

________________________(адрес)

5 апреля 1958 года, когда так называемый Комитет опубликовал свою рекламу в Колорадо-Спрингс (и многих других городах), я немедленно забросил работу над «Еретиком» (позже переименованным в «Чужака в чужой стране»). Следующие несколько недель мы с миссис Хайнлайн занимались только «Патриком Генри». Мы опубликовали текст заявления в трех местных газетах, всячески способствовали его распространению за пределами города, рассылали тысячи перепечаток, выступали перед бесчисленными собраниями, собрали подписи и направили в Вашингтон тысячи копий приведенного выше письма – все заказными письмами, ни на одно из них не получили никакого подтверждения, даже на те, где были приложены квитанции с уведомлением о вручении.

Потом у нас выбили почву из-под ног: не требуя никаких совместных инспекций, Эйзенхауэр специальным указом ввел мораторий на ядерные испытания. (Результат известен: когда Хрущеву приспичило, он возобновил испытания с самыми губительными за всю историю выбросами в атмосферу.)

Поступок президента потряс меня до глубины души. Впрочем, удивляться не следовало: высокое звание Эйзенхауэр получил исключительно благодаря политическим связям, он был классическим генералом от политики – непроходимо тупым и полностью зависимым от своего окружения. Но теперь сглупил уже я, хотя знал: многие (но не все!) политики пойдут на что угодно ради победы на выборах… особенно когда Эдлай Стивенсон [83] Эдлай Стивенсон (1900‒1965) в 1952 и 1956 гг. был кандидатом от Демократической партии на должность президента США и, соответственно, оба раза конкурировал с Д. Эйзенхауэром. наступает на пятки.

Со временем я снова сел за роман, правда не за «Чужака», а за «Звездный десант». «Патрик Генри» вызвал шок, «Десант» – ярость. До сих пор не понимаю, как эта книга получила «Хьюго». Даже спустя годы она вызывает гневные и нелицеприятные отклики «фанатов»… однако роман разошелся огромными тиражами на одиннадцати языках. Интерес к нему не падает, напротив – только в нынешнем году заключено четыре новых контракта. Тем не менее упоминают о нем лишь тогда, когда устраивают мне разнос. Загадка!

Критика всегда основывается на элементарном непонимании простых предложений, облеченных в простые слова. Такое непонимание особенно характерно для профессоров английского языка, каковыми являются большинство критиков. (Яркий контрпример: профессор, способный читать и понимать английские тексты, преподает историю в колледже в Колорадо.)

Отдельные профессора английской словесности сами сочиняют научную фантастику, однако никто из них не рецензировал и не критиковал «Звездный десант». С годами у меня сложилось стойкое впечатление, что профессора-фантасты в среднем куда более грамотны, чем их коллеги, которые не хотят (или не способны?) писать коммерчески успешную беллетристику.

Их неспособность понимать английский язык обычно проявляется в таких моментах.

1. И в словарях, и в романе слово «ветеран» не всегда обозначает участника боевых действий. Да, в большинстве случаев речь идет о ветеранах войны… однако мы не колеблясь говорим о «ветеранах пожарной дружины», «ветеранах педагогики». В «Звездном десанте» черным по белому не раз было сказано, что девятнадцать из двадцати ветеранов никогда не воевали. Наоборот, девяносто пять процентов избирателей «в прошлом состояли на гражданской федеральной службе».

Ремарка: у добровольца нет выбора. Поступление на государственную службу не дает привилегий. Человек записывается в добровольцы… а потом года два, плюс-минус, идет туда, куда его пошлют, и делает то, что прикажут. У молодого, здорового добровольца мужского пола есть шанс стать пушечным мясом, но шансы на это невелики.

2. Уйти со службы нельзя только в разгар битвы, а так – пожалуйста, в любой момент; иными словами, в ста процентах случаев для девятнадцати из двадцати добровольцев и в девяносто девяти процентах случаев для тех, кто служит в федеральных учреждениях и проходит по военному ведомству.

3. Никакой воинской повинности. (Я категорически против призыва как в мирное, так и в военное время, о чем неоднократно заявлял в художественной и документальной прозе, с трибун и в яростных спорах с экспертами. Я принял присягу в 1923 году и верен ей с тех самых пор. И я горжусь своей семьей в основном потому, что за более чем два столетия никто из моих предков не служил по призыву: все отправлялись в армию добровольно. Воинская повинность, по определению, является недобровольной, кабальной, аморальной и, вопреки мнению Верховного суда, антиконституционной.)

4. Критика: «Государство в „Звездном десанте“ – откровенно милитаристское». Прилагательное «милитаристский» – производное от существительного «милитаризм», которое трактуется по-разному, однако ни одно из словарных значений нельзя применить к описанному в романе государству. Ни один военный или гражданский служащий не вправе голосовать и занимать выборные должности, пока не уволится со службы и не пополнит ряды обычных людей. Более того, в романе ярко подчеркивается неприязнь к военным со стороны гражданских. У военных вообще мало шансов дожить до получения привилегий, а те, кто доживают, начинают голосовать в лучшем случае лет в сорок.

«Эта книга прославляет вооруженные силы!» Ну наконец-то, первое замечание по существу. Да, прославляет, в частности – БНП, бедных несчастных пехотинцев, пушечное мясо, тех, кто своими уязвимыми телами заслоняет свой родной дом от ужасов войны, зачастую не получая никакой награды. «Солдат – такой, солдат – сякой, и грош ему цена. Но он – надежда всей страны, когда идет война» [84] Р. Киплинг. Томми Аткинс. Перевод С. Я. Маршака. .

Лично мне грех жаловаться на службу. Моряка можно убить, но почти нельзя ранить – разве что на реках Вьетнама. Редкий моряк умирает холодным и голодным, обычно его смерти предшествует сытный обед, горячая ванна и безмятежный сон в мягкой постели. Такой рай есть только на флоте и еще в ВВС. Но вспомните Корею, Гуадалканал, лес Белло, вспомните Вьетнам. Водородная бомба не упразднила пехотинца, напротив, сделала его ключевой фигурой… ему выпала самая тяжелая работа, и он достоин всяческих почестей.

Прославляю ли я вооруженные силы? Конечно. Иначе не сделал бы их своим призванием и не оставался в списках резервистов без малого пятьдесят шесть лет.

Однако, на мой взгляд, истинная причина нападок на «Звездный десант» кроется в другом. Уверен, критиков коробит сама мысль о том, что право голоса нужно заслужить, а не раздавать всякому, чей возраст больше восемнадцати и кто имеет температуру тела около 37 °C.