Роберт Хайнлайн - Расширенная Вселенная

Воинская повинность (среди свободных людей) работает лишь тогда, когда она не нужна. Я застал две мировые войны, и в обоих случаях мы прибегали к призыву… но в обоих случаях это делалось для того, чтобы исправить ситуацию с численностью военнослужащих, а не для того, чтобы заставить людей сражаться. Обе войны пользовались популярностью.

Потом у нас было еще две не-войны – в Корее и Вьетнаме – в «мирное время» и с участием призывников. И обе эти невойны обернулись позорной катастрофой.

У меня нет элегантного решения для этой проблемы. Если американцы потеряли желание сражаться и умирать за родину, этого призывом в армию не исправишь. Если такое эмоциональное состояние не изменится (а как его изменить, я не знаю), мы обречены на поражение, несмотря ни на какие разработки в области оружия. Это может произойти разом, или мы будем скатываться постепенно в течение долгих лет – десяти, двадцати, тридцати. Но результат тут один. Если каким-то образом не восстановится прежний дух нашей страны, это будет означать последнюю стадию упадка, конец нашей истории.

Иностранные хозяева, возможно, милостиво разрешат нам сохранить флаг и даже географическое название, но «свободных оплот и храбрых страна» погибнет.

Зимой 1923–1924 года я заплатил уличному торговцу пять центов за немецкую купюру номиналом пять миллиардов марок – и переплатил: 5 000 000 000 немецких марок стоили чуть больше цента. А немного позже уже не стоили ничего.

В 1955 году у подножия Акрополя я купил небольшую мраморную статуэтку – копию Венеры Милосской – за десять тысяч драхм. И меня не надули – эта сумма равнялась трем с половиной долларам США.

Британский фунт, турецкая лира, итальянская лира, мексиканское песо и еще несколько названий денежных единиц – все они означают один фунт серебра. Поищите в газете слова «обмен валюты» и «биржевые товары»; достаньте карманный калькулятор и посмотрите, насколько все подверглось инфляции.

Когда мне было лет пять, мы с братьями использовали для игр толстенные пачки стодолларовых купюр. Доллары Конфедерации…

Два века спустя в Америке все еще бытует выражение «не стоит и континентального доллара» [117] Континентальный доллар – временная бумажная банкнота, введенная в обращение в начале Войны за независимость, в конце войны практически обесценилась. в значении «не стоит ломаного гроша». Ущерб, нанесенный инфляцией, помнят долго.

До изобретения бумажных «денег» инфляция происходила из-за того, что в серебро и/или золото добавляли неблагородный металл, при этом название монеты не менялось. Таким образом в течение первых трех веков нашей эры полностью обесценился римский денарий. Но инфляция началась не с Октавиана Августа. На заре Римской республики еще до Пунических войн единицей расчета служила либра (римский фунт, равный 273 граммам, или около 60 % нашего эталонного фунта в 454 грамма). Такую большую единицу сложно использовать в каждодневной торговле, и ее разделили на 12 унций.

Один римский фунт серебра назывался асс. Одна двенадцатая часть асса, отчеканенная в виде монеты, являлась ходовой валютой. А потом начались война и инфляция…

Постепенно тот изначальный асс, равнявшийся когда-то одному фунту серебра, так обесценился, что стоил уже приблизительно как мелкая монета. Специальным указом Август вернул в обращение серебряный и золотой стандарт и создал денарий – 3,87 грамма чистого серебра. Двадцать пять денариев приравнивались к одному ауреусу (7,74 грамма золота), то есть курс составлял двенадцать с половиной к одному. («Неограниченный выпуск серебряных монет по курсу шестнадцать к одному!» Великий простолюдин и император Август имели сходные представления о твердой валюте [118] Лозунг о возврате к биметаллизму (системе, при которой роль всеобщего эквивалента закрепляется и за золотом, и за серебром), популярный в конце XIX в. в США; Великий простолюдин – здесь прозвище Уильяма Брайана (1860–1925), американского политика, поддерживавшего эту идею, кандидата в президенты от Демократической партии на выборах 1896, 1900 и 1908 гг. .)

Один августовский денарий по сегодняшней лондонской котировке соответствовал бы приблизительно трем десятым грамма золота или 3,83 доллара (385 долларов за тройскую унцию). Это ничего не говорит нам о его покупательной способности – просто свидетельствует, что августовский денарий был серебряной монетой без примесей весом и размером почти с тот серебряный четвертак без примесей, которым мы пользовались до того, как правительство навязало нам нынешние «слойки». Сколько в Риме около 1 года нашей эры на эту монету можно было купить оливкового масла или сколько раз расплатиться за обед – можно приблизительно определить по сохранившимся записям. Но за все золото Рима вы не купили бы ни таблетки аспирина, ни коробка спичек. Так что сравнивать тут нечего. К тому же в ходу были только металлические деньги – ни бумажных купюр, ни банковских чеков, ни безналичных переводов, – но я не могу подробно объяснять, как это все влияет на покупательную способность, потому что тогда придется написать книгу по фискальной теории вдвое толще этой (я бы с удовольствием это сделал, но такую книгу никто не купит).

Август стабилизировал римские деньги, определив их в двух видах товарно-сырьевого ресурса, каждый из которых был сам по себе ценен и практически неуничтожим и стабильно имелся в наличии; кроме того, он определил официальный курс между этими двумя денежными единицами – попытка перехитрить закон Грешема [119] Закон Грешема (по имени финансового советника английской королевы Елизаветы I Томаса Грешема; 1519–1579) – экономический закон, гласящий: «Худшие деньги вытесняют из обращения лучшие». В частности, при биметаллизме с законодательно закрепленным официальным курсом и плавающим рыночным люди начинают копить те монеты, которые сейчас дороже, и таким образом эти монеты исчезают из обращения. , тогда о нем еще не имели представления, но Август словно нутром чуял. (Я не про Билла Грешама, а про другого Грешема – Томаса.) Но и у биметаллизма имеются свои недостатки; в свободной экономике курс обычно начинает расходиться с официальным, и тогда вступает закон Грешема. Впрочем, с монетами все происходит очень медленно: не сравнить с той катастрофической инфляцией, которую вызывает печатание необеспеченных бумажек или уменьшение содержания благородных металлов в деньгах.

Цезарь Август умер в 14 году нашей эры.

Не успело его тело остыть, как принялись за работу стервятники. Тиберий, Калигула, Клавдий, Нерон – даже Клавдий не сделал ничего, чтобы остановить разграбление. В 80 году нашей эры Тит попытался по примеру Августа вернуться к честным деньгам, но в сентябре следующего года он умер, а его преемник оказался форменной катастрофой даже по меркам цезарей.