Роберт Хайнлайн - Расширенная Вселенная

В первом случае, когда невроз возникает из-за неправильной оценки ситуации, нужна семантическая корректировка. Достаточно помочь больному правильно оценить обстоятельства. Все его страхи исчезают, потому что для них никогда и не было реальных оснований. Пациент просто их вообразил.

Во втором случае больной правильно судит об окружающем и справедливо оценивает ситуацию как угрожающую. Его страх вполне нормален и обоснован, но он не может преодолевать его до бесконечности – и это сводит его с ума. В этом случае единственное лечение – изменение обстановки. Я пробыл у вас достаточно долго, чтобы убедиться: здесь дело обстоит именно так. Вы, инженеры, правильно оцениваете страшную опасность вашей Большой бомбы, и это сознание неизбежно сведет всех с ума. Единственный выход – заглушить бомбу и больше ее не запускать.

Кинг продолжал метаться по кабинету, словно стены были клеткой, в которой он был заперт со своей неразрешимой дилеммой.

– Неужели ничего нельзя сделать?! – воскликнул он, на мгновение остановившись.

– Вылечить – нельзя. Облегчить болезнь, пожалуй, возможно.

– Каким образом?

– Ситуационные психозы возникают из-за недостатка адреналина. Когда человек испытывает нервное напряжение, его надпочечники, чтобы ему помочь, усиленно выделяют адреналин. Но если напряжение слишком велико, надпочечники не справляются со своей задачей, и человек заболевает. Это и происходит здесь. Адреналиновая терапия может предотвратить психическое расстройство, но, скорее всего, быстро приведет к физическому. С точки зрения общественной безопасности второе, конечно, предпочтительнее, но… тогда у вас скоро не останется физиков!

И еще одна идея. Отбор нового персонала из числа людей религиозных увеличит их срок службы.

Кинг был откровенно шокирован этой идеей.

– Я не улавливаю хода вашей мысли, – признался он.

– Пациент перекладывает бóльшую часть своего беспокойства на своего духовника, который сам лично не сталкивается с подобной ситуацией и потому может ее вынести. Однако это паллиатив. Я уверен, что и в этом случае наступление безумия неизбежно. Но у исповеди много других плюсов, – задумчиво проговорил он. – Она удовлетворяет базовую потребность человека. Я думаю, именно поэтому ранние психоаналитики были так успешны, несмотря на ограниченность их представлений. – Он помолчал некоторое время, затем добавил: – Итак, если вы будете любезны и закажете мне стратоплан…

– И больше вы ничего не можете посоветовать?

– Нет. Пусть ваши психологи займутся профилактикой. Они у вас люди способные.

Кинг нажал кнопку и коротко приказал что-то Штейнке. Повернувшись снова к Ленцу, он спросил:

– Вы побудете здесь, пока не подадут машину?

Ленц догадался, что Кингу этого хочется, и согласился.

Внезапно раздался металлический щелчок, и на стол Кинга упал цилиндрик пневматической почты. Вытащив из него белый листок картона, визитную карточку, начальник станции с удивлением прочитал ее и протянул Ленцу:

– Не могу понять, зачем я ему понадобился. Вы, наверное, не хотите, чтобы он вас здесь видел?

Ленц прочел по карточке:

ТОМАС Р. ХАРРИНГТОН

доктор математики,

капитан ВМС США,

директор Морской обсерватории

– Нет, почему же? – возразил он. – Мы с ним знакомы, и я буду очень рад его видеть…

Харрингтон был явно чем-то озабочен. Он вздохнул с облегчением, когда Штейнке, пропустив его в кабинет, исчез в соседней комнате, и сразу же заговорил, обращаясь к Ленцу, который сидел ближе к двери:

– Вы мистер Кинг? Постойте, да это же Ленц! Что вы здесь делаете?

– Я здесь по приглашению, – ответил Ленц совершенно правдиво, здороваясь с Харрингтоном за руку. – Знакомьтесь: начальник станции Кинг, капитан Харрингтон.

– Как поживаете, капитан? Рад вас видеть.

– Для меня большая честь познакомиться, сэр…

– Садитесь, прошу вас.

– Благодарю. – Харрингтон сел, положив на угол стола свой портфель. – Вы, конечно, хотите знать, зачем я к вам явился вот так, без приглашения?..

– Я счастлив познакомиться.

В действительности все эти церемонии были уже слишком для натянутых нервов Кинга.

– Вы очень любезны, но… Кстати, нельзя ли сделать так, чтобы ваш секретарь, который меня впустил, забыл мое имя? Я понимаю, что это кажется вам странным, но…

– Совсем нет, я ему скажу!

Кинг был заинтригован и решил не отказывать своему выдающемуся коллеге в таком пустяке. Он вызвал Штейнке к видеофону и отдал соответствующее приказание.

Ленц встал, показывая, что уже давно собирается уйти. Уловив взгляд Харрингтона, он пояснил:

– Я полагаю, вы хотите поговорить наедине?

Кинг перевел взгляд с Харрингтона на Ленца и обратно на Харрингтона. Секунду астроном колебался, затем решительно заявил:

– Я лично ничего не имею против. Решайте сами, доктор Кинг! Честно говоря, я буду только рад, если Ленц останется.

– Я не знаю, что вы хотите мне сообщить, – заметил Кинг, – но доктор Ленц здесь тоже по конфиденциальному поручению.

– Очень хорошо! В таком случае все в порядке. Перейду прямо к делу. Доктор Кинг, вы знакомы с механикой Дестри бесконечно малых величин?

– Разумеется.

Ленц подмигнул Кингу, но тот предпочел этого не заметить.

– Да-да, конечно. Вы помните шестую теорему и переход от тринадцатого уравнения к четырнадцатому?

– Кажется, помню, но я сейчас взгляну.

Кинг встал и направился к шкафу, но Харрингтон остановил его нетерпеливым жестом:

– Не беспокойтесь! У меня все есть.

Он открыл ключом портфель и извлек потрепанный блокнот с выпадающими листками:

– Вот! А вы, доктор Ленц, знакомы с этими построениями?

Ленц кивнул:

– Я как-то их проглядывал.

– Прекрасно. Итак, я полагаю, что вы со мной согласитесь, что ключ к решению всей проблемы именно здесь, в переходе от тринадцатого уравнения к четырнадцатому. Этот переход кажется вполне обоснованным и справедлив в определенных условиях. Но что, если мы расширим его значение и проследим всю цепь логического построения для всех возможных состояний материи?

Он перевернул страницу и показал те же два уравнения, разбитые на девять промежуточных. Ткнув пальцем в среднюю группу математических символов, Харрингтон спросил, тревожно заглядывая собеседникам в глаза:

– Видите? Вы понимаете, что это значит?

Кинг помолчал, шевеля губами, потом ответил:

– Да… думаю, я понял. Странно… Я никогда не рассматривал их в таком аспекте… хотя я учил эти уравнения, пока они мне во сне не стали сниться. – Он повернулся к Ленцу. – Вы согласны, доктор?

Ленц медленно кивнул:

– Думаю, да… Да, я в этом уверен.

Харрингтон должен был бы обрадоваться, но он только тяжело вздохнул.