Алексей Мальцев - Это не моя жизнь [litres]

Изместьева не покидало чувство, что ещё немного – и «пруха» кончится. Не надо будет ни прошлого, ни настоящего, – полная депрессия. Что тогда? Такое уже случалось в жизни.

Однако, Клойтцер обладал выдержкой, от которой олимпийские чемпионы встали бы поодаль и начали нервно дёргать себя за волосы… Вот и сейчас, словно издеваясь над пассажиром, водитель менторски отчеканил:

– Я должен лично убедиться, что после моего исчезновения у Миланы не возникнет повторного желания прервать беременность. Так сказать, в будущее – с чистой совестью.

– Где ж ты, сердешный, сейчас ту девку найдёшь? – Изместьев нацепил самую издевательскую улыбку, на которую только способен. – Она выписалась и растворилась, так сказать, в суете будней. Всё: люлики-брюлики, адью!

Псевдо-Вениамин потушил окурок в пепельнице, перестроился из ряда в ряд и лишь затем «качественно» огорошил Изместьева:

– А почему, собственно, её должен искать я? Сдаётся мне, что у тебя это получится во много раз быстрее. Тем более, что ты заинтересован в моем скорейшем отбытии…

При этом Пришелец снял тёмные очки и так взглянул на доктора, что тот умудрился рассмотреть в его глазах длиннющий лабиринт времени, по которому душа Клойтцера домчалась до бренного тела ни о чём не подозревающего Поплевко, и скоро умчится обратно. Аркадию не оставалось ничего другого, как сжать кулаки, скрипнуть зубами и промолчать.

Отыскать проститутку в миллионном городе оказалось намного проще, нежели занозу в слоновьей ягодице. Узнав адрес будущей бабушки спасителя человечества в ординаторской гинекологического отделения, которое доктор не так давно собственноручно оставил без стерильного материала, он отправился на поиски «беглянки».

По пути рассуждая о том, хватит ли таланта Паши Ворзонина на всех проституток России, доктор пришёл к выводу, что не последнюю роль в чудесном «перевоплощении» Миланы Юниковой наверняка сыграло её «интереснейшее» положение. Не окажись девушка беременной, у светилы психотерапии было бы гораздо меньше рычагов для её «вербовки» в ряды честных российских тружениц. А значит, в масштабах страны подобную авантюру не провернуть. К сожалению, конечно же.

Разговор у Поплевко с экс-путаной оказался куда короче, чем Изместьев планировал. После десятиминутной «аудиенции» в квартире будущей матери Пришелец молчаливо уселся в кресло водителя, несколько секунд над чем-то размышлял, а потом крепко пожал доктору руку:

– Потрясён качеством работы. Видимо, психологию данной прослойки населения начала века мне ещё предстоит изучать и изучать. Но это, разумеется, после благополучной эрмикции… Девушка, должен признать, кардинально отличается от той, с которой я общался пару недель назад в больнице… По своим суждениям, имею в виду. Как будто её подменили, – при этом он так лукаво подмигнул доктору, что тот почувствовал себя соучастником чего-то откровенно противозаконного. – Но меня мякиной не проведёшь, так, кажется, у вас выражаются…

– У нас говорят «на мякине», – поправил Пришельца не меньше его потрясённый доктор.

– Ну да, на этой самой… Я провёл идентификацию – это та же самая особь. Должен со всей ответственностью заявить, что внутри её находится интересующий нас зародыш!

При последних словах Пришельца колени Изместьева начали мелко подрагивать, а кишечник скрутило так, словно «интересующий» зародыш на мгновение каким-то неведомым науке способом переместился в него.

В его медицинском мозгу поочерёдно всплывало: «Анализ околоплодных вод на ДНК?», «УЗИ?», «Компьютерная томография?»… Но для проведения всех этих исследований кроме уймы времени нужна ещё громоздкая аппаратура. При Поплевко не было даже намёка на что-либо диагностическое.

– А сейчас, – хрустнув пальцами, Пришелец запустил движок, – самое время оговорить нюансы твоей эрмикции.

– Наконец-то! – обрадовался Изместьев, почувствовав сердцебиение в висках. – А то я уж измаялся. Скоро самому понадобится экстренная психиатрическая помощь!

– Здесь спешить нельзя, – урезонил его «инструктор из будущего». – Ты хорошо всё взвесил? Обратной дороги не будет, учти. Можешь совершить массу глупостей и будешь жалеть о своём поступке… Время точное? Новогодняя полночь между 1984 и 1985 годом? Когда били куранты?

– Да, да, я же говорю: шампанское открывал. Пробка ударила раньше времени в открытый глаз, и сердце рефлекторно остановилось. Бракованная бутылка попалась. Сейчас, благодаря этому браку, я имею возможность переписать всё заново.

– Единственную возможность, – Поплевко стал осторожно давать задний ход, выезжая на проезжую часть. – Твой эрмикт перемещу всего один раз. Больше мы никогда не встретимся. Сейчас покажешь место, где случилась клиническая смерть.

– Поехали, поехали, – заёрзал доктор. – Конечно, покажу. Сейчас сворачивай направо на Сибирскую.… Придя в себя, то есть, родившись заново, напрочь позабыл, что со мной было в ноябре и декабре. Словно и не было этих месяцев. Ретроградная амнезия.

Поплевко взглянул на Аркадия, как доктор на пациента.

– По-моему, ты очень рискуешь, – покачал он головой. – Я не могу оказать тебе информационной поддержки, к сожалению. Тот промежуток времени, куда ты направляешься, не изучал, не знаю. Пока к себе не вернусь, ничего не могу сделать… А из своего времени в твоё обратно – не получится.

– Я всё взвесил и обдумал, – как можно твёрже заявил Изместьев. – На «попятную» не пойду ни за что.

– Хорошо. Теперь о главном, – Пришелец припарковал машину возле центрального гастронома, снял очки и серьёзно посмотрел на пассажира. – Возможность у тебя будет лишь одна. Чётко фиксированная во времени. Промедлишь – пеняй на себя. Это очень трудно: убить себя в нужную минуту. Спустя эту «смертельную» минуту, ты должен прекратить попытки суицида. Иначе будет просто смерть, без эрмикции. Это ты усёк? Пре-кра-тить!!! Всё будет мгновенно утрачено. Рассудок должен быть идеально трезвым. Движения – хладнокровными. Как ты собрался убивать себя?

– Прыгну вниз башкой с шестнадцатого этажа на асфальт, – выпалил словно вызубренный урок доктор.

– Ты пока ещё не прыгнул, а башка уже не варит, – Пришелец начал загибать пальцы на руке. – Время полёта надо учитывать, раз. Если кто-то увидит тебя на балконе, готовящимся к прыжку, – заорёт, начнётся паника. У многих есть мобильники с видеокамерами, начнут снимать самоубийцу. И три – ты можешь просто не умереть. Покалечишься, станешь инвалидом, всю оставшуюся жизнь будешь локти кусать… Если сможешь, разумеется, до них дотянуться.

Похоже, в этом туманном будущем жизнь человеческая совсем обесценилась, раз у Клойтцера язык не деревенеет при произношении подобного: