Анна Веди - Кватро [litres]

Сотни глаз устремились в его сторону. Он почувствовал, как множество нейроимпульсов шевелятся у него в мозгу. «Я могу управлять всеми ими с помощью своего кода и своей нейросети. Кажется, моя идея работает. Надо только найти ключик». Он ликовал! Наконец-то ему доступна власть во всем объеме. А власть это всегда могущество и величие.

Окружающая реальность снова изменилось, и они увидели еще одну группу с такими же озабоченными и злобными выражениями лиц. Как будто пространство по своим каким-то неизвестным законам физики сталкивало бывших антов друг с другом и притягивало подобное к подобным. Итак, их численность увеличилась еще на сотню, и теперь их было триста сорок антиверов. И снова новичкам все объяснили, и заставили сделать себе защитные маски. Они мастерили себе маски, ели, разговаривали, спорили. Но жаркие споры быстро пресекались управляющими, которых назначил Федор. За каждой сотней смотрел один надзиратель. Ели они в основном плоды деревьев и коренья. Этого было вполне достаточно, чтобы утолить голод. Единственное, очень не хватало привычных на Земле удовольствий и кайфа. Это неискоренимо. Но это было на руку Федору, потому что слабовольными и безынициативными управлять легче. Вместе со своим репликантом он зашил свои склонности и потребности. Федор не любил похоть и чревоугодие. Что касается кайфа, то, хоть он и не любил его, однако осталась эмоциональная зависимость, которую он подавлял трудом и экспериментами. Склонность к власти и управлению пришли к нему только здесь в Венограде. А раньше он был слабым и неуверенным в себе антом. Даже наличие подчиненных помощников на Земле в этом плане ничего не изменило. Вот такие подавленные антиверы его окружали и являлись отличным сырьем и инструментом для его масштабных планов. Но надо было быть осторожным и начеку. Так, в течение некоторого времени, – здесь оно текло нелинейно и изменялось постоянно, – к их отряду присоединились еще около семисот бывших антов. И теперь это было целое войско, состоящее из более тысячи антиверов. По подсчетам Федора, – хотя он не был уверен, – примерно стольким он успел закодить и прошить сознание, спрятав в памяти свой репликант-нейроскан. Теперь можно действовать, решил Федор. Все складывалось на редкость благополучно. Он иногда даже не мог поверить в свое такое везение. При жизни на Земле он считал себя неудачником.

Иногда мимо проходили веранты, но они, как правило, были поодиночке и довольные своим существованием. Похожие на сумасшедших зомби. Но это так казалось антиверам. Конечно, антиверы пытались найти своих родственников и у каждого веранта выспрашивали, кто он и откуда. Большинство верантов не помнили свою родословную, а если и вспоминали, то не сожалели о том, что произошло и уже не изменить. Им было очень хорошо жить после смерти на Земле, они воспринимали свое нынешнее существование, как будто попали в рай, о котором ранее мечтали предки. Не тяготились одиночеством, и совсем не было страхов. В группах антиверов они не приживались и вскоре исчезали после очередной смены пространства. Ну, и самим антиверам было спокойнее без этих довольных, счастливых и доброжелательных верантов. Антиверы завидовали и не хотели признавать духовное преимущество верантов перед собой. Исподлобья наблюдали за ними и тихо скрежетали зубами, зная, что проявлять явную агрессию нельзя. Если вдруг кто-то из своих начинал смеяться, все сразу подозрительно смотрели, чем отбивали охоту радоваться. Веранты же сперва радовались новой встрече, но потом, поняв, что перед ними маска, пугались и уходили.

Кватро по-прежнему меняло окружающую реальность, но это происходило все реже. И наконец утихло совсем. Наступило полное затишье. Антиверы сперва даже напугались, потому как привыкли к постоянной перемене пространства. Теперь надо было переходить к действиям. Федор ждал этого момента и внутренне был готов к этому.

– Кажется, наконец-то все утихло, – сказал Федор своим управляющим. – Теперь надо погрузиться в кватро. Теперь уже можно. И посмотрим тогда, кто кого…

– Теперь неопасно? Раньше ты говорил, что это опасно.

– Да, тогда я не был уверен. Надо было осмотреться и адаптироваться к среде. Теперь мы готовы. Нам надо узнать, какие планы у веров.

– А зачем? И так вроде все хорошо.

– Что хорошего? Нет никакого удовольствия жить в трезвости и ничегонеделании. Надо что-то двигать и менять самостоятельно, тогда только возможно прогнуть мир под себя и свои интересы. В движении – жизнь.

Сейчас Федор был уверен в себе как никогда раньше. И сейчас у него было целое войско таких же, как он, его репликантов. Его теперь было много. Один в поле не воин, как всегда говорил ему отец. Отец его ничего не смог добиться в жизни. Подавленный подкаблучник. Он выгодно женился и всегда боготворил свою жену, хотя в тайне гулял с другими женщинами, пил и курил. Но потерять ее всегда боялся, непонятно почему. Сыну своему, Федору, всегда говорил, что тот неудачник и бездарь. И эти слова сопровождали Федора всю его жизнь на Земле. Он сам обучился основам программирования, используя раритетную технику, найденную предками. Технику, которую использовали люди и которая уцелела после апокалипсиса. Федору нравилось ковыряться в хитросплетениях сети. Он работал в музее и имел доступ ко всей этой технике, вот тогда и заинтересовался ее устройством.

– Чем ты вечно занимаешься? – рычал на него отец. – Займись делом, как другие мужики. Научись ремонт делать или малярным работам, строительным. У тебя руки не из того места растут. И в кого ты пошел, такой неумеха? Заведи семью, в конце концов, здоровенный детина уже, а все на нашей шее сидишь. Хуже всех, прямо. Вон, брат твой – молодец, хотя и младший, а уже столького достиг. И жена у него богатая, и при деле, строитель. Всегда нужен. Он никогда с голоду не помрет. А ты сдохнешь под забором и сгниешь, никому не нужный.

С ощущением себя неудачником он жил всю жизнь и только сейчас наконец-то почувствовал свободу от отцовских слов, от привитых ему в детстве провальных убеждений. Так жило большинство антов и находило успокоение лишь в алкоголе и наркотиках, уходя хотя бы в момент опьянения от гнетущих мыслей о своем никчемном существовании, от внутренней пустоты, заливая, запивая, закуривая, заедая, затрахивая эту брешь. И непонятно, почему родители любили обесценивать и уничтожать своих отпрысков. Вероятно, находили в этом особый кайф, чтобы не чувствовать неудачниками себя, что не смогли вырастить достойного члена общества. А какой он, настоящий достойный член, никто не знал, и сами они были не настоящие, а лишь носили маску и похвалялись перед своими детьми. Ну, а перед кем же еще хвастаться и на чьем фоне чувствовать себя достойными жить? Не перед кем. Ведь их так же воспитывали их родители. Так все повторялось из поколения в поколение. У людей прошлого была такая же беда, поэтому и случилась катастрофа. Что за груз этот – родители и дети, и их семьи? Конечно, Федору было не понять этого. Так, только боль и обида сидели у него в душе, да чувство разочарования в жизни. А теперь он свободен. Он перешагнул жизнь и возродился заново, чтобы изменить этот мир.