Ника Ракитина - Берегите лес от пожара [СИ]

Мы любим. И мы уходим в сказку — воздушный замок, построенный на песке.

— Разве мы люди тогда, если даже такой маленький лес не можем защитить?

— Понимаешь ли, — Феля длинными пальцами потер переносицу. — Сказка сказкой, но существует закон…

— А закон существует для тех, кто пьянствует? Гадит? Уничтожает лес, мир вокруг до пепла?.. Почему на них смотрят сквозь пальцы? Почему они имеют право на жизнь, а мы — нет?!

Грустно захихикала русалка Юлька.

Генка прижал к ушам блонидинистые кудри — хотя никакого ветра в доме, конечно, не было.

И тогда Лаки нарушил всехний договор: слушать Катёнкины песни в одиночку, украдкой, стыдясь себя и совести, — и включил проигрыватель на полную громкость.

Роману Андреевичу не хотелось идти на закрытое заседание мэрии. До судорог, до почечной колики и дрожи в коленях. А с другой стороны, не денешься никуда. Вытирая о коврик перед парадной дверью тяжелые от налипшей грязи ботинки, капитан почему-то вспомнил себя маленького. Как едет у отца на шее, срывая листья над головой, а отец — несмотря на немалый свой вес и упитанное брюшко — ретиво подпрыгивает и кричит на всю улицу: «Давай, дери, сынок, давай!» К чему бы это?..

Старинный танцевальный зал приспособили под комнату заседаний. Поставили овальный стол под орех с дырой посередине, вдоль него ряд изогнутых стульев, монументальных, как в Кремле: пластик, похожий на дерево, в цвет стола, гобеленовая обивка мягких сидений и спинок.

Высокие потолки с лепниной, окна, забранные маркизами, хрусталь люстр и жирандолей под старину. В простенках портреты, разделенные багетовыми границами: деятели науки, искусства, партийные чины за последние двести лет. Стены просторные — всем места хватило. И галунному шитью, и звездочкам трудового героизма. Дубовый реализм изображения, похоронные тона, деловой стиль в костюмах и квадратность в лицах.

Мэр с таким же квадратным лицом восседал спиной к двери, квадратными плечами заслонял изящные часы восемнадцатого века с фарфоровыми пастушками. Красивая вещица, жалко, подумал Роман Андреевич, жене бы показать. Или так в квартиру поставить для красоты. Хотя они каминные, а у него, полицейского капитана, камина нет и никогда не будет. Может, внуку повезет.

Мэр был тучен, мрачен, красен. Даже болезненно багров. Оттого на щеках выделялась недобритая щетина. Великий человек — и на тебе, толком не побрился. Даже это одно свидетельствовало о серьезности ситуации. По левую руку мэра восседал начальник городского полицейского управления Игошин И. Е. Он был хорошо знаком Роману Андреевичу — за столько-то лет совместной службы, и, раскрывая перед собой черную пластиковую папку, дружелюбно капитану подмигнул. Рядом с Игошиным, оттянув стул, уселась суховатая бабенка в темных очках и синей форме: СП, служба предела, надзирающая за тем, чтобы граждане не пережили установленный им государством срок. А ведь аббревиатура, как у союза писателей. Роман Андреевич икнул от нервного смеха. Порадовался, что никто на него не смотрит.

По правую руку Серафима Серафимовича, Сим Симыча, как называли мэра свои , умостился с такой же, как у Игошина, папкой начальник государственной конторы спокойствия и умиротворения; вот интересно, государств нет, а контора осталась… Сразу за ним сидел полковник внутренних войск Лагутенко в серой шинели с красными знаками различия. Дальше рассаживались чины помельче, их Роман Андреевич и вовсе не знал.

— Ну! — лязгнул начальственным басом Сим Симыч. — Как вы это объясните, господа? — в длани мэр брезгливо и, казалось, с опаской, держал кусок исцарапанной бересты.

— Непонятное что-то, — Игошин поправил очки в тонкой оправе.

— Руны, — сказал начальник ГКСУ, по должности ему было положено все знать. К руническому тексту был вежливо приложен перевод.

— Господа, все читали? — поинтересовался секретарь. — Можно, я не стану повторяться, Серафим Серафимович?

Сборище зашумело. Кто-то объявлял, что читал, кто-то просил повторить.

— А это, господа, нам ультиматум, — мэр поджал отвислые губы. — От молодых каких-то засранцев, севших в нашем лесу. На вашей, — ткнул он пальцем в Романа Андреевича, — территории.

Капитан выругался про себя, подготовили же референты служебную записку с упоминанием его скромной персоны. Не пережить.

— Эти субчики, если коротенько так, объявляют лес независимой эльфийской республикой и обещают уничтожить всякого нарушителя границы. Вы поняли? — наливаясь начальственным гневом, заревел он. — А я не понял! А знаете, откуда это идет? Жил в позапрошлом веке некий Рональд Руэл, так его растак. Профессор, филоложеством занимался, на нашу задницу. А веком позже еще кино сняли, аж три серии. Для тех, кто читать не умеет. И игрушку выпустили, да не одну. «Властелин колец» называется, я верно говорю? Руки б тем создателям пообрывать! Да чтоб ихнего профессора, как вентилятор, в гробу крутило!

Референт испуганно кивнул прилизанной головой. Даже если и не был согласен — все равно бы кивнул, подумал Роман Андреевич.

— Так может, там компьютерные торчки озоруют?

— Проверяли, — зарычал Иван Елисеевич, — сколько раз проверяли! Невозможно. У них там охрана, как в службе Предела.

Дама приподняла змеиную голову, но промолчала, глаз за очками не было видно.

Мэр ткнул острым «паркером» в сторону зама по идеологии:

— А вы? На кой х… я вам… народ вам зарплату платит? Все эти «Бэньши», «Кружева», культ Вампиров… Бля…, куда смотрят церковь и школа, на х… Распустили мудачье! Мы им разумное, доброе, вечное… самое лучшее этим говнюкам, понимаете, а они нам ультиматумы всучивают! Прочесать лес и выловить всех к хренячьей матери!! В Сибирь, дрова рубить, которые еще остались! Живо дурь повыветрится. Эльфы…

— Я своих людей на убой не поведу, — сказал Игошин хмуро. — У этих «эльфов» костюмы-хамелеоны. А луки стреляют бесшумно.

Сим Симыч, багровея и задыхаясь, уставился на начальника городского отдела, но тот привык к начальственному гневу и выдержал взгляд.

— Я, Серафим Серафимович, в мистику не верю. В той рощице муравей не спрячется — без специального снаряжения. А у Николая Ростиславыча, — кивок в сторону полковника ВВ, — такое снаряжение было… убыло.

Полковник Лагутенко тоже побагровел, но постарался держать себя в руках.

— Это как? — удивился Сим Симыч.

— Хищение произошло, — прошелестела дама из СП. — 8 мая прапорщик Ванин вынес за пределы N-ской части десять плащей модификации «Хамелеон». Прапорщик был взят, но снаряжения при нем уже не было, кроме того, его накачали героином, и ничего путного он сказать не мог. Наказан по нашей линии конфискацией, десять лет жизни плюс принудительное лечение от наркозависимости.