Максим Максимов - Светлый человек [litres]

Ане разрешили остаться в Институте, пока Костя будет в походе. Брат с сестрой заехали домой за зубными щетками, бельем и еще кое-какими личными вещами. Захара, к счастью, в этот момент в квартире не оказалось.

В скромной уютной комнатке Кости Аня чувствовала себя спокойнее, чем дома, не столько из-за отсутствия буйного алкоголика по соседству, а потому, что Семен Петрович разрешил девушке наблюдать за походом брата вместе с Алексом из координаторской.

После ужина Костя и Алекс вышли прогуляться во внутренний двор Института. Аня в это время уже спала. Она еле досидела до восьми часов после ужасной прошлой бессонной ночи, к тому же школу никто не отменял, а добираться из Института ей оказалось на полчаса дольше, чем из дома.

– Эх… последние деньки теплые, – сказал Алекс и закурил.

Он стоял напротив сидящего на лавочке Кости и смотрел в небо, на котором уже появились первые звезды.

– Зачем ты начал курить? – спросил Костя.

– Сам не знаю. Просто так, наверно. На перемене в школе все выходили курить, и я выходил.

– А пить?

– Не знаю, на перемене в школе все выходили пить, и я выходил.

Костя засмеялся.

– А если серьезно, – сказал Алекс, – я не могу это объяснить. Это какая-то нездоровая привычка. Именно привычка. Я столько раз бросал и пить, и курить, и все без толку. Я помню, каким я был до всего этого энергичным и бодрым, а сейчас ощущаю себя лет на пятьдесят и ничего не могу поделать.

– Если пить, то можно из хорошего человека превратиться в плохого, – сказал Костя. – Зло заберет тебя.

– Не, это не про меня. Я добрый, когда выпью. Меня зло точно не заберет.

– И можно умереть от болезни рано.

– Вот это уже пугает больше, согласен, но я не знаю, как мне быть. Как только я надумаю завязать со всем этим, появляется повод выпить или курнуть, да и реклама везде висит этого дерьма. Как тут бросишь?

– Они это специально делают.

– Кто?

– Продавцы.

– А… так это и ежу понятно, они деньги на этом какие зарабатывают – о-го-го.

– А люди болеют и умирают.

– Согласен.

Алекс докурил и кинул бычок в урну.

– Брось курить прямо сейчас, – сказал Костя.

– Не, братан, не так все просто. Я пытался.

– Просто не кури.

– Ты не понимаешь, какая это зависимость. Нельзя так просто взять и перестать курить.

– Многие же говорили, что бросали.

– Ну… я не многие… я не могу.

– А хотел бы?

– Спрашиваешь! Я бы все отдал сейчас, чтоб не вдыхать это.

– Мне жаль тебя.

– Не стоит.

– И то, что ты пьешь, мне жаль тебя.

– Посмотрите-ка, какой жалостливый нашелся, – недовольно произнес Алекс.

– Мне жаль, что ты такой глупый.

– Да? А мне тогда жаль тебя.

– А меня чего жалеть?

– А то, что ты даун, а я нет, вот поэтому мне жаль бедненького тебя.

– Это чего это я бедненький? Вовсе это и не бедненький. А может, мне нравится быть дауном!

– Так я и поверил.

– Да. Нравится. Я прекрасно себя чувствую, когда меня не обижают! Когда я нужен, как сейчас. И когда у меня есть друг.

– Друг? Это я?

– Конечно. Мы же в троллейбусе тогда решили стать друзьями.

– Ну да, точно. Приятно слышать. Ты знаешь, а ведь у меня, получается, ты тоже единственный друг. Точнее, ты единственный человек, кто считает меня своим другом.

– Я ничего не считаю, ты и есть мой друг.

Алекс заулыбался.

– Пошли домой уже, завтра тяжелый день, – сказал он.

– Да, завтра все заново…

Через шесть дней после ухода в Чащу Костя перестал выходить на связь. Последнее место, откуда он отправил сообщение, находилось в пятидесяти километрах от деревни Илеево, той, что была неподалеку от центрального корня. Никто не понял, что произошло, ведь заряда аккумуляторов хватало еще на много дней пути.

Ане пришлось вернуться домой. Захар встретил ее и, на удивление, был в адекватном состоянии, хотя и выпивший, как ей показалось. Он попытался узнать, что произошло и где она была. Девушка закрылась в комнате, ничего не объясняя. Аня перестала посещать школу и несколько дней ничего не ела. Мир исчез для нее вместе с братом. Захар делал безуспешные попытки наладить общение с девушкой в те короткие моменты, когда она покидала свою комнату, чтобы сходить в туалет или попить воды, но Аня игнорировала его. Она пыталась убедить себя в том, что у Кости просто сломалась камера и он вернется. Она высчитывала, сколько километров оставалось до центра Чащи, и прикидывала, за какое время он их пройдет, чтоб понять, когда ждать брата. Дни тянулись так медленно, что ей физически было больно существовать в этой жестокой неопределенности.

«Просто сломалась камера, – твердила она себе. – Костя не умер, Костя временно исчез, – повторяла она. – Идти ему еще много дней, рано пока говорить о смерти…»

Она пыталась положительно настроить себя, чтоб хоть как-то отогнать депрессию, поглотившую ее полностью. Каждый день Аня продолжала считать километры, которые Костя должен был пройти за сегодня, и ждала тот момент, когда он вернется, как это было в прошлый раз. Но время шло, а брата все не было.

«Он просто медленно идет, без связи с координаторами», – думала сестра.

Через неделю надежда на возвращение Кости начала увядать. На восьмой день позвонил Семен Петрович и сказал, что они хотят устроить Косте похороны. Девушка со слезами бросила трубку и сползла по стене на пол, понимая, что это конец.

Когда Аня услышала протяжное, хриплое: «Я знаю, что ты суккуб», она подняла заплаканное лицо и увидела Захара, стоящего в дверях. Мужчина держал в руках нож и смотрел девушке в глаза. За все время она не видела такого выражения лица своего опекуна. Ей показалось, что в него что-то вселилось.

– Я видел, как ты ходишь по стенам, – говорил Захар, – я видел, как ты разговаривала с дьяволом. Я видел, как черти плясали вокруг тебя. – Он произносил каждое слово с напряжением в голосе, тихо, с ненавистью. Аня вжалась в угол кухни.

– Суккуб пытался искусить меня, – в приступе белой горячки бредил опекун, – пытался, но я терпел. Суккуб ходил возле меня в открытых одеждах, пытаясь довести до греха. Но я терпел. Суккуб намекал мне на обладание… молодым телом. Я терпел, как мог. Но силы кончаются.

Он подошел к Ане и приставил нож к ее лицу.

– Я знаю, что под этой кожей таится чешуя. Гнилая чешуя! – заорал он, и девушка, зажмурившись, вскрикнула от испуга. А когда спустя мгновение она открыла глаза, то увидела перед собой зло.

Зло схватило ее за майку и разорвало на груди. Потянуло за ноги, так что Аня оказалась на спине. Она всеми силами пыталась столкнуть его с себя, до тех пор, пока нож не прикоснулся к ее лицу. Тогда девушка замерла. Зло что-то шептало ей, целовало шею и прикусывало ухо. Девушка почувствовала, как с нее снимают шорты. Аня снова попыталась сопротивляться, упираясь коленями в него и пытаясь не пустить зло внутрь себя. Лезвие прочертило красную линию на ее щеке, и боль растеклась по лицу вместе с кровью. Аня закричала, но ей тут же заткнули рот ладонью. В этой безнадежной ситуации она вдруг вспомнила брата. Вспомнила, как они шли вместе по парку и он рассказывал ей про свои картины.