Адриан Чайковский - Дети времени [litres]

– Я за вас не отвечаю, – заявила Керн. – А за эту планету – отвечаю.

– Прошу вас! – сказала Лейн, игнорируя поданный Гюином знак, требующий, чтобы она заткнулась. – Не знаю, кто вы, человек вы, или машина, или еще что-то, но нам необходима ваша помощь.

Лицо застыло, став на несколько ударов сердца неподвижным изображением.

– Лейн, ты… – начал было Гюин, но тут изображение Керн начало рассыпаться, искажаться и распадаться на экране: черты распухали, атрофировались, а потом исчезали.

Голос снова заговорил: жалобный шепот на родном языке, так что только Холстену было понятно, что он говорит: «Я человек. Я должна быть человеком. Я система? Я загрузка? От меня хоть что-то осталось? Почему я не ощущаю своего тела? Почему не могу открыть глаза?»

– Та вторая штука, которая Элиза, – она говорила о какой-то иной помощи, – прошептала Лейн, хотя, конечно, даже шепот мог быть услышан. – Нельзя ли попросить ее…

– Я вам помогу, – сказала Керн, снова перейдя на их язык. – Я помогу вам улететь. В вашем распоряжении вся вселенная, за исключением этой моей планеты. Можете отправляться куда угодно.

– Но мы не можем… – запротестовал Гюин.

Теперь его прервала Лейн:

– Контроль снова у меня. Проверка всех систем. – Понадобилась напряженная минута, чтобы убедиться в том, что как минимум корабельный компьютер говорит ей, что все продолжает работать. – Тут есть новые данные. На нас только вывалили целую кучу всего. Это… «Гильгамеш» опознал звездные карты. Мейсон, я получила что-то на этой твоей тарабарщине.

Холстен всмотрелся в путаницу данных.

– Я… э… не уверен, но это связано со звездными картами. Это… кажется, это… – У него пересохло во рту. – Другие проекты по терраформированию?.. Кажется, нам дали ключи к следующей системе. Нам указаны цели.

Он не стал озвучивать то, что подумал, понимая, что эта штука его слушает: «Она продала своих соседей. Она дает нам взятку, чтобы мы улетели».

– По-моему… где-то здесь могут быть даже коды допуска.

– Насколько это далеко? – вопросил Гюин.

– Меньше двух световых лет, – энергично отозвалась Вайтес. – Всего-то в одном шаге.

В долгом напряженном молчании они ждали решения Гюина. Лицо Авраны Керн снова вернулось на часть экранов, гневно глядя на них, дергаясь, искажаясь, формируясь заново.

Переговоры с местными прошли достаточно хорошо – теперь, когда Порция и ее спутники доказали свое превосходство: облеченные властью аборигены выделили трем путешественникам самца в качестве проводника по землям, лежащим севернее. Он оказался чуть мельче того самца, который сопровождает Порцию, но характер у него совершенно иной: смелый на грани нахальства, по оценке Порции. У него есть имя: зовите его Фабианом. Порция хоть и знает, что самцы дают себе имена, но у нее крайне редко возникает нужда знать хоть одно, даже при той концентрации представителей этого пола, которую можно обнаружить в Большом Гнезде. Она делает предположение, что в небольшом семейном объединении, таком как здесь, самцы более самостоятельны и потому более умелы и более независимо мыслят. Тем не менее она находит его дерзость отталкивающей. У Бьянки он, похоже, таких чувств не вызывает, и на пути на север Порция ловит Фабиана за брачным танцем, робко предлагающим в дар свою сперму. Бьянка пока не продемонстрировала готовность принять его предложение, однако Порция подмечает, что ее спутница его не гонит.

У самой Порции позади несколько кладок: самки редко покидают Большое Гнездо, не продолжив свой род, – к тому же, по ее ощущениям, это поведение отвлекает их от главной задачи. С другой стороны, Бьянка вышла ради нее на бой и, возможно, считает игру с этим новым самцом своим вознаграждением. Порции остается только надеяться, что Бьянка сможет сдерживать свои желания. С точки зрения дипломатии было бы лучше, чтобы Фабиан не оказался убитым и сожранным в порыве страсти.

Им не нужно идти далеко в северном направлении, чтобы увидеть, что именно растет там, на краю территории, привлекшей внимание Большого Гнезда. Вскоре они уже перебираются через завалы из деревьев, на чьих стволах видны следы почернения, обгрызания и на удивление ровных разрезов: часто эти стволы старательно разделены на куски. Нередко вырыта и вся корневая система, чтобы нового роста не возникло. Лес находится под массированным нападением, его края обкусывают. Фабиан сообщает, что помнит время, когда деревьев было больше. Расчистка земли продолжается из года в год, и унаследованное Фабианом Понимание подсказывает, что сейчас она идет быстрее, чем во времена его матери.

За этим неровным краем другие деревья – чужеродные деревья – стоят раздельными группами. Они небольшие, приземистые и узловатые, с мясистыми листьями и стволами, бугрящимися от выростов. Увеличенное расстояние между рощицами служит для предотвращения пожаров: с этим способом пауки очень хорошо знакомы. На их планете содержание кислорода выше, чем на Земле, и вызванные молниями пожары – это постоянная угроза.

То, что они видят, – не природное образование. Это – масштабная плантация, и трудящиеся на ней работники хорошо видны. Куда бы Порция ни бросила взгляд, она видит все новых, а если посмотреть за квадраты рощиц, то можно различить кучу с крутыми склонами, явно верхнюю часть колонии владельцев плантации, основные помещения которой скрываются под землей. Облако дыма висит над ней словно ненастье.

Родичи Порции прекрасно знают, что они – не единственные хозяева этого мира. Хотя они не могут знать, как именно нановирус тысячелетиями изменял здесь жизнь, они разделяют эту планету с некими видами, которые воспринимаются ими как нечто большее, чем животные. Плевуны – представители нижней части спектра, едва отошедшие от состояния животной природы, однако если заглянуть в их маленькие слабовидящие глаза, становится видно, что это – существо разумное, а следовательно, опасное.

Западные океаны, на которые выходит Большое Гнездо Порции, – это территория ротоногих, с которыми ее народ поддерживает осторожные ритуализированные отношения. Их предки были свирепыми и изобретательными охотниками с беспрецедентно острым зрением и смертоносным естественным оружием. Они жили колониями, где бытовали контракты на жизненную территорию. Они также оказались благоприятной средой для вируса и развивались параллельно с народом Порции. Возможно, из-за водной среды обитания, а возможно, потому, что они по природе своей склонны дожидаться появления добычи, их общество, по меркам Порции, простое и примитивное, однако этим двум видам не из-за чего конкурировать, так что на литорали они порой обмениваются дарами – плоды земли за плоды моря.