Курт Воннегут - Завтрак для чемпионов [litres]

Двейн все еще звал негров выйти и поговорить с ним. Он широко улыбался. Он думал, что Создатель вселенной над ним подшутил и нарочно запрограммировал всех негров так, чтобы они от него спрятались.

Двейн хитро поглядел вокруг. И вдруг прокричал условный сигнал: бывало, в детстве он так давал знать мальчишкам, что игра в прятки кончилась и пора всем выходить из засады и отправляться по домам.

Вот что он кричал, а пока он кричал, зашло солнце. «Олли-олли-окс-ин-фри-иииииииииииии», – кричал он.

И ответил на этот крик тот человек, который никогда в жизни не играл в прятки. Ответил ему Вейн Гублер, спокойно выйдя из-за подержанных машин.

Он заложил руки за спину и слегка расставил ноги. Он стал так, как в строю становятся по команде «вольно» . Принимать такую позу учили не только солдат, но и арестантов: стоя вольно, они всем своим видом выражали внимание, доверие и уважение к начальству и добровольную покорность. Вейн был готов ко всему, даже к смерти.

– Ага, вот ты где! – сказал Двейн и прищурил глаза с кисло-сладкой усмешкой. Он понятия не имел, кто такой Вейн Гублер. Он обрадовался ему, как типичному черному роботу. Любой другой чернокожий мог бы послужить для этой цели. И Двейн снова завел неопределенный разговор с Создателем вселенной через Вейна Гублера, пользуясь им просто как предлогом для этого разговора, как роботом, как бесчувственным предметом. Многие жители Мидлэнд-Сити любили ставить какую-нибудь совершенно бесполезную штуку из Мексики, с Гавайских островов, словом, из каких-то экзотических стран на свой кофейный столик, или на полочку в гостиной, или в горку с безделушками – и такие штуки считались «предлогом для разговора».

Вейн так и стоял «вольно», пока Двейн рассказывал, как он целый год был председателем окружной организации «Американские бойскауты» и как за этот год в бойскауты поступило больше черных юнцов, чем за все предыдущие годы. Двейн рассказал Вейну, как он старался спасти жизнь молодого негра по имени Пейтон Браун: в пятнадцать с половиной лет тот был приговорен к казни на электрическом стуле – самый молодой из осужденных в Шепердстауне. Двейн что-то нес про то, как он всегда нанимал чернокожих, которых никто больше брать не желал, и как они вечно опаздывали на работу. Но про некоторых он сказал, что они были очень работящие, очень аккуратные, и, подмигнув Вейну, добавил:

– Так уж их запрограммировали!

Потом он заговорил про жену и сына, признал, что белые роботы, по существу, ничем не отличаются от черных роботов, потому что и те и другие запрограммированы.

Потом Двейн замолчал.

Тем временем отец Мэри-Элис Миллер продолжал заучивать французские фразы, лежа в своей машине, в нескольких ярдах от Двейна. И тут Двейн вдруг замахнулся на Вейна. Он хотел дать ему хорошую пощечину, но Вейн здорово умел изворачиваться. Он упал на колени, и рука Двейна свистнула в пустоте, где только что была голова Вейна. Двейн захохотал.

– «Африканский ловчила»! – сказал он. Так назывался аттракцион на ярмарке, пользовавшийся огромным успехом у публики, когда Двейн был мальчишкой. На будке висел кусок парусины с дыркой, и в эту дырку то и дело на миг высовывался черный человек. А публика платила деньги за то, чтобы попасть в его голову твердым бейсбольным мячом. Кто попадал, тот получал приз.

Вот Двейн и решил, что Создатель вселенной дал ему поиграть в «Африканского ловчилу». Он стал хитрить и, чтобы не выдать свои жестокие намерения, притворился, что ему скучно. И вдруг неожиданно лягнул Вейна ногой.

Но Вейн опять увернулся, и тут же ему снова пришлось увернуться. Двейн стал нападать, размахивая кулаками, неожиданно целясь то ногой, то рукой. Тут Вейн вскочил в кузов очень странного грузовика: этот кузов был приделан к шасси старого «кадиллака» 1962 года. «Кадиллак» когда-то принадлежал строительной компании «Братья Маритимо».

Вдруг с высоты Вейн увидал через голову Двейна и через обе трассы автострады чуть ли не милю посадочного поля аэропорта имени Вилла Фэйрчайлда. Тут очень важно понять, что Вейн никогда в жизни не видел аэропорта и потому был совершенно не подготовлен к тому, что произошло на поле, когда ночной самолет пошел на посадку.

– Ладно, ладно, теперь все! – уверял Двейн Вейна. В таких делах он всегда вел себя очень честно. И сейчас он совсем не собирался залезть в грузовик и еще раз напасть на Вейна. Во-первых, он задыхался. Во-вторых, он понял, что Вейн был превосходной машиной-ловчилой. Только превосходная машина-драчун могла его настичь. – Ты для меня слишком ловок, – сказал Двейн.

И тут Двейн отступил и вместо драки стал читать Вейну проповедь. Он говорил о рабстве – и не только о черных рабах, но и о рабах белых. Двейн считал, что все шахтеры, все сборщики на конвейерах – рабы, независимо от цвета кожи.

– Я всегда думал, что это беда, – сказал он. – Я и электрический стул считал нашей бедой. Думал – война тоже большая беда, и автомобильные катастрофы, и рак. И так далее.

Но теперь-то он решил, что все это вовсе не беда.

– Чего мне огорчаться из-за роботов, да будь с ними что будет.

Лицо Вейна Гублера до сих пор ничего не выражало. Но вдруг все его черты озарил восторженный испуг.

Только что на посадочной дорожке аэропорта имени Вилла Фэйрчайлда вспыхнула цепочка огней. Эти огни показались Вейну многомильным сказочно прекрасным ожерельем. Он увидел, как там, по другую сторону автострады, сбывается наяву его мечта.

В мозгу Вейна снова засияла эта знакомая мечта, она вспыхнула цепью электрических огней, сложилась в детские слова – в имя этой мечты:

Слушайте: Двейн Гувер так здорово избил несколько людей, что пришлось вызывать специальную карету «скорой помощи» под названием «Марта». «Марта» была крупным трансконтинентальным автобусом завода «Дженерал моторс», из которого были вынуты сиденья. Внутри помещались койки для тридцати шести жертв разных несчастных случаев, да еще кухня, туалет и операционная. В машине был запас пищи и всяких медикаментов, так что она могла независимо просуществовать целую неделю без помощи извне.

Полностью эта карета «скорой помощи» называлась «Санитарный отряд скорой помощи имени Марты Симмонс» . Она была названа в честь покойной жены Ньюболта Симмонса, уполномоченного по охране общественной безопасности округа. Умерла Марта от водобоязни – ее укусила бешеная летучая мышь, запутавшаяся в длинной, до полу, оконной гардине в гостиной дома Симмонсов. В это утро Марта как раз читала биографию Альберта Швейцера, который считал, что люди должны с любовью относиться к более простым живым существам. Летучая мышь только слегка куснула руку Марты, когда та заворачивала зверька в бумажную салфетку. Марта осторожно отнесла мышь на клумбу из искусственной травы, называемой «Астро-газон» , во внутреннем дворике.