Юлиан Улыбин - MONO

Набираю номер Кристины. Слушаю долгие гудки, затем срабатывает автоответчик.

– Кристина, привет! Не могу тебе дозвониться. В общем, у меня большие проблемы, и мне некуда идти…

В ужасе замолкаю. Прямо напротив, на продавленной крыше автомобиля лежит труп мужчины за сорок в дорогом костюме. Инстинктивно поднимаю голову вверх, пытаясь понять, откуда он мог выпасть. Слышу усиливающийся рев моторов. Отпрыгнув от дороги, прячусь в подворотне. Из-за поворота выезжает колонна бронетехники Национальной гвардии. Немного подождав, пока моторы стихнут, медленно иду в направлении ближайшей станции метро в надежде, что оно работает. Под ногами битое стекло. По пути следования встречаю догорающие автомобили. Пострадали в основном «мерседесы», «лексусы», «порше», а машины попроще остались нетронутыми. Ночь анархии позади. Возможно, военным уже удалось взять под контроль восставший город, но какой ценой!

На площади метро стали открываться ранние кафе. Кому война, а кому продавать еду по расписанию. Колокольчик на двери оповестил о моем приходе. Мне кажется, что я сегодня первая посетительница и мне положена скидка. Так заведено у продавцов, это своего рода негласная традиция. Первый покупатель всегда получает скидку, как дань, чтобы день оказался прибыльным. Заказываю круассан и в придачу большую чашку латте. Официант, зевая, готовит мне кофе.

– Это все? – он протянул большую белую чашку. – Сахар вон там.

За окном витрины бойцы Национальной гвардии скрутили прохожего и потащили в бронированный фургон. Мы вместе молча наблюдаем за происходящим, прячась за зеркальной витриной кафе.

– Мир сошел с ума, – официант посмотрел на меня. – Кстати, мы раньше не встречались?

– Не знаю, возможно, но я бы вас запомнила. – Я постаралась сохранять спокойствие, но голос предательски задрожал.

– Выпейте горячего, согрейтесь.

Вскоре на площадь выехали уборочные машины. Городские службы убирали следы кровавой ночи, смывая ее следы, порванную одежду, остатки стекла.

Достаю телефон и набираю Кристину, но она снова не отвечает. Звоню отцу, и снова срабатывает автоответчик. Ловлю на себе взгляд официанта. Встаю, подхожу к кассе.

– Почему так быстро?

– Можно счет?

– Но вы же еще не доели!

– Я заберу с собой. Счет, пожалуйста.

Открываю доступ к ID и, подтвердив оплату, покидаю заведение.

– Постойте, вы та самая! – кричит официант.

Быстрым шагом направляюсь в метро. Под землей все без изменений. Городские власти вовремя успели закрыть подземку, и станции не пострадали. Людей практически нет. Повсюду встречаю военных в полном снаряжении, за каждым поворотом, в переходах между узловыми станциями и даже в вагонах, готовых в любой момент открыть огонь на поражение. Интересно, это только мой город устоял или пророчеству Марка не суждено исполниться? Проехав пару станций, пересаживаюсь на красную ветку, еду еще три станции, а оттуда до комплекса «Монако» уже рукой подать.

Иду не спеша, стараясь не привлекать внимания. Время от времени гвардейцы посматривают в мою сторону. Мимо проехал танк, дробя асфальт гусеничным полотном.

– Домой иди! – закричал гвардеец из танка.

Ворота, ведущие в комплекс «Монако», сорваны с петель и валяются неподалеку от въезда. Оградительные колонны опущены. Повсюду разбросаны трупы. Злобно каркают вороны, кружа над покинутым домом. Вокруг ни души. Минуя окошко охраны, заглядываю – внутри никого. Поднимаю голову и замечаю разбитые окна и пару выгоревших квартир. Часть окон еще дымят, поднимая в небо клубы черного дыма. Вхожу в парадное. В холле на полу огромная лужа крови, и сотня кровавых следов тропой растянулась от входа к дальнему лифту. Переступая через кровь, подхожу к лифту, нажимаю на кнопку вызова, но мотор молчит.

Долго поднимаюсь по лестнице. Дом обесточен. Все замки открыты. Иду по длинному коридору. Дверь, ведущая в квартиру Кристины, открыта нараспашку. Захожу в прихожую и чувствую, что здесь произошло что-то ужасное.

– Кристина, ты дома? – заглядываю в гостиную.

Вся мебель перевернута и разбита, как после урагана Катрина. Перевернут журнальный столик, сломана дверь в старинном комоде, повсюду стекло, сорваны шторы. Вандализм в чистом виде. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. В лестничном проеме натыкаюсь на труп Игоря. Он лежит в луже собственной крови с пробитой головой. Стиснув кулаки и переступая через бездыханное тело, толкаю закрытую дверь, за которой скрывается комната Кристины.

Кричу от ужаса, страха, от жестокости того, что видят мои глаза. Тот, кто это сделал, не имеет души. Мне было сложно сосчитать количество колотых ран на изуродованном теле Кристины. Что произошло этой ночью, кто ее убил? От бессилия опускаюсь на колени и громко реву, не сдерживая нахлынувшую горечь. Ненавижу себя!

Вдруг в кармане завибрировал телефон. Смахиваю экран и искренне радуюсь этому звонку.

– Алло, – всхлипываю в трубку, – папа, ты где?

– Марго, меня зовут Марк, и мне кажется, что нам пора встретиться.

Холод остудил рассудок. Реальность происходящего накрывает с головой.

– Что ты с ним сделал?! – кричу. – Если с отцом что-то случилось, я тебя убью! – Моя угроза прозвучала весьма убедительно.

– Не стоит мне угрожать, это бессмысленно.

– Дай мне с ним поговорить!

– Пожалуйста.

После непродолжительной паузы слышу голос отца.

– Марго, – прохрипел отец, – не слушай его, никуда не приходи.

– Отец, прости!

– Ну вот, поговорили и хватит, – прозвучал уже знакомый голос Марка. – Говори, где тебя забрать. Кстати, ты видела, сколько объявлено за твою голову? Ничего не напоминает эта цифра? Деньги нужно вернуть любой ценой, – смеется.

В воздухе запахло смертью.

– Я в комплексе «Монако».

– Выходи через полчаса, за тобой приедут.

Полчаса пролетели, как пять минут. Напротив комплекса остановился черный фургон, и я стою в ожидании худшего. Из фургона вышел парень лет тридцати и жестом пригласил сесть в машину. Захожу внутрь. Двери закрылись, и мне уже не вырваться. Возможно, именно таким должен быть финал этой сумасшедшей истории. Парень, сидящий напротив, передал черный пакет и попросил надеть его на голову.

– Вы не должны видеть, куда мы вас везем. Мне не хочется применять силу, поэтому наденьте его добровольно.

Повинуюсь, набрасывая на голову пакет. Он берет меня под руку, и я слышу, как открывается дверь фургона, впуская внутрь весеннюю прохладу. Мы идем, а я по привычке считаю шаги. Через сто одиннадцать шагов поднимаемся в лифте. Двери открываются, и мой спутник немного подталкивает меня вперед.

– Присаживайтесь, – кто-то снял с моей головы черный пакет.

Большой и весьма уютный кабинет. На окнах опущены жалюзи. Справа – прямоугольный диван, напротив – журнальный столик, к которому приставлено мягкое кресло с деревянными подлокотниками. На стене висит картина в строгой серой раме. На картине нарисован вид земли из иллюминатора космической станции. Рядом с окном – офисное кресло и широкий письменный стол. Предполагаю, что хозяин кабинета достаточно консервативен и во всем любит минимализм. В декоре ничего лишнего, все детали подобраны со вкусом. С потолка струится мягкий, теплый свет, он обволакивает комнату, заполняя собой все углы. В кресле напротив сидит мой отец. Мы молча смотрим друг на друга. «Мне так жаль», – говорят мои глаза, и я читаю в его глазах понимание.