Дэвид Митчелл - Костяные часы

– Нам еще повезло, – тихо говорит Лорелея. – Мама с папой не… Ну, для них все очень быстро кончилось, и они были вместе, и мы с тобой сразу узнали, что с ними случилось. А вот Раф…

Я смотрю на Ифу с Эрваром:

– Они гордились бы тобой, Лол.

Рафик кричит с лестницы:

– Лол, а мед для овсянки есть? Доброе утро, Холли!

Школьные сумки собраны, школьные обеды упакованы, косы Лорелеи заплетены, инсулиновый дозатор проверен, и синий галстук Рафика – единственное, что символизирует школьную форму и на чем еще может настаивать администрация школы в Килкрэнноге, – завязан как полагается; мы выходим из дома и поднимаемся по тропе. Впереди вздымается холм Каер, южным склоном которого я любуюсь вот уже двадцать пять лет, во все времена года, при любой погоде и в любом настроении. По каменистым откосам, поросшим дроком и вереском, скользят тени облаков. Пять акров у подножья засажены лучистой сосной. Я толкаю большую детскую коляску, которая была музейным экспонатом еще в конце 1970-х, когда мы с Шерон играли с ней, приезжая сюда на каникулы.

Мо, в рыбацком кардигане, до такой степени растянутом, что он превратился в халат, уже хлопочет во дворе, развешивает выстиранное белье.

– Доброе утро, соседи, – говорит она, заметив нас у калитки. – Снова пятница! Надо же, как быстро неделя пролетела. – Седая старуха, бывший физик, опираясь на палку, ковыляет по плохо выкошенной лужайке, вручает мне пустую коробку для пайка. – Заранее большое спасибо.

– Не за что, – привычно отвечаю я, укладывая коробку в коляску, к трем нашим.

– Давайте я помогу вам развесить белье, Мо, – предлагает Лорелея.

– С этим я как-нибудь справлюсь, Лол, а вот дохромать до города, – так мы называем деревушку Килкрэнног, – мне не под силу. Даже не представляю, что бы я делала, если бы твоя бабушка не приносила бы мне паек. – Мо взмахивает палкой в воздухе, как грустный Чарли Чаплин. – Впрочем, представляю: сдохла бы с голоду.

– Глупости! – отвечаю я. – О’Дейли наверняка бы о тебе позаботились.

– А у нас прошлой ночью лис придушил четырех кур! – говорит Рафик.

– Жалко. – Мо косится на меня, но я пожимаю плечами.

Зимбра обнюхивает тропинку к дому Мо и виляет хвостом.

– Повезло, что Зим его сцапал, прежде чем он всех кур загрыз! – продолжает Рафик.

– Надо же. – Мо почесывает Зимбру за ухом, находит заветное местечко, и пес просто тает от удовольствия. – Прямо вечер в опере.

– Тебе вчера удалось выйти в интернет? – спрашиваю я, имея в виду «нет ли новостей о реакторе в Хинкли».

– Да, но всего на несколько минут. На официальных сайтах ничего интересного. Все те же заявления. – Нам обеим не хочется обсуждать эту тему при детях. – Загляни ко мне попозже.

– Присмотришь за Зимброй? – прошу я. – А то как бы он не вспомнил о зове предков, после того как расправился с лисом.

– С удовольствием. Лорелея, передай мистеру Мурнейну, что в понедельник я буду в деревне, проведу уроки естествознания. Кэхилл О’Салливан собрался туда на своей двуколке, предложил меня подвезти. Так что к школе меня доставят со всеми почестями, аки царицу Савскую. Ну все, ступайте, а то еще опоздаете из-за меня. А мы с тобой, Зимбра, поищем, куда ты в прошлый раз закопал овечий мосол…

Осень поворачивает на зиму. Урожай и золото сменяются тленом и холодом, и заморозки уже не за горами. В начале 2030-х времена года смешались: летом стояли морозы, а зимой – засуха. Но в последние лет пять лето было долгим и жарким, зима – долгой и вьюжной, а между ними торопливо проносились вёсны и осени. За Кордоном уже почти не осталось тракторов, урожаи снимают мизерные, а две ночи назад по радио RTÉ сообщили, что на фермах в графстве Мит собираются вернуться к конскому плугу. Рафик вприпрыжку бежит впереди, собирает на обочине редкие ягоды ежевики, и я подбиваю Лорелею заняться тем же. Витаминных добавок теперь почти не выдают. А ежевика растет все так же бурно, но если ее в ближайшее время не вырубить, то тропа, ведущая к главной дороге, вскоре превратится в непроходимую колючую стену, как лес вокруг замка Спящей красавицы. Надо бы поговорить с Декланом или Кэхиллом. Лужи становятся все глубже, раскисшая тропа совсем как болото; Лорелея то и дело помогает мне вытащить увязшую коляску. Жаль, что я не замостила тропу, когда это еще можно было сделать за деньги. А еще жаль, что я не заложила основательных запасов, но тогда никому в голову не приходило, что временные перебои могут в одночасье стать постоянными. Теперь уже поздно.

Минуем ручей, вода из которого наполняет цистерны в наших с Мо домах. Ручей весело журчит после недавних дождей, но прошлым летом он пересох на целую неделю. Здесь я всякий раз вспоминаю, как двоюродная бабушка Эйлиш рассказывала мне, тогда еще совсем маленькой, о Лохматой Мэри, капризной фейри, которая якобы обитала в этих местах. Мэри вечно ходила растрепанной, и остальные фейри над ней смеялись, а она злилась и из вредности переиначивала человеческие желания, поэтому, чтобы получить то, что тебе хотелось, нужно было ее перехитрить и попросить ненужное. Например, если сказать: «Не хочу скейтборд!», то скейтборд был обеспечен. Но потом Лохматая Мэри сообразила, что ее обманывают, и стала исполнять желания как попало: и то, о чем просили, и то, чего не хотели. «Мораль сей сказки такова, деточка, – говорит бабушка Эйлиш через пропасть в шесть десятков лет, – если хочешь чего-то добиться, делай это старым, испытанным способом – собственными руками и собственной головой. А с фейри лучше не связываться».

Но сегодня, сама не знаю почему – то ли из-за лиса, то ли из-за Хинкли, – я решаю попытать счастья. Лохматая Мэри, капризная фейри, прошу тебя, помоги моим детям выжить!

– Прошу тебя! – невольно произношу я вслух.

Лорелея оборачивается и спрашивает:

– Ты чего, ба?

Там, где наша тропа соединяется с главной дорогой, мы сворачиваем направо и вскоре подходим к повороту на ферму Нокруэ. Навстречу идет хозяин фермы, Деклан О’Дейли, толкает ручную тележку с сеном. Пятидесятилетний Деклан женат на Бранне; у них трое детей – два парня постарше и девочка, в одном классе с Лорелеей, – а еще две дюжины коров джерсейской породы и две сотни овец, которые пасутся на каменистой оконечности мыса. Римское чело, кудрявая борода и морщинистое лицо немало повидавшего человека делают Деклана похожим на Зевса, хотя и слегка опустившегося. Он прекрасный сосед, часто помогает нам с Мо, и меня радует, что он живет неподалеку.

– Я б вас обнял… – Он в перепачканном комбинезоне подходит к нам. – Но меня корова только что лягнула, отправила прямо в кучу навоза. И что в этом смешного, юный Рафик Байати? – с притворным гневом спрашивает Деклан. – Вот я сейчас тобой и утрусь…