Меган Девос - Верность [litres]

Она молчала и только всхлипывала. Слезы лились из плотно закрытых глаз. Я смотрел на ее мокрое лицо. Единственное, что я сейчас мог, – это окружить ее своим теплом. Я понимал: мне нечем ее утешить. Боль утраты была слишком разрушительной. Такую не уймешь никакими словами. Я мог только обнимать Грейс.

– П-прости, п-пожалуйста, – запинаясь, проговорила она, отчаянно шмыгая носом и пытаясь унять поток слез.

– Маленькая моя, не надо извиняться, – возразил я, еще крепче обнимая ее.

Я поцеловал Грейс в мокрую щеку и стер крупную слезинку. Она и так слишком долго носила это в себе, сдерживая чувства. Пусть теперь выплачется до конца.

Так мы сидели довольно долго. Я крепко обнимал Грейс, продолжая осторожно вытирать ей слезы. Она не разжимала рук, впившихся в мои предплечья. Она не противилась моим попыткам ее успокоить. Я чувствовал, как Грейс постепенно оттаивает. Каждый ее всхлип вызывал судорогу у меня в животе и пронзал сердце, заставляя и меня чувствовать ее боль.

Мои родители погибли много лет назад, а боль потери не утихла и сейчас. Я не брался даже представлять, какой кровоточащей душевной раной была для Грейс смерть отца.

Постепенно ее судорожные рыдания перешли в негромкое всхлипывание. Потом затихло и оно. Слезы еще продолжали течь, но теперь уже бесшумно. Мои губы упирались в ее подбородок и вздрагивали всякий раз, когда она судорожно вдыхала. Скрестив руки, я прижимал Грейс к себе, слегка поглаживая ей запястья.

– Ты как? – тихо спросил я, прекрасно зная, насколько ей сейчас паршиво.

Теперь мои губы утыкались ей в плечо.

– Я выправлюсь, – пообещала Грейс.

В ее голосе появилась решимость, но сам голос оставался дрожащим, а дыхание – таким же судорожным.

Мы снова умолкли. Может, рассказать ей все как есть? Я мысленно спорил с собой и тянул время, водя губами по ее шее. Неожиданно Грейс снова повернулась ко мне лицом, сев в ту позу, в какой находилась вначале.

– Какой потрясающий расчет времени, – начала она, пристально глядя на меня.

Я опустил глаза и стал рассматривать собственные пальцы, смущенно елозившие по коленям.

– Ты отправил меня домой накануне его смерти… Неужели это было простым совпадением? – осторожно допытывалась Грейс.

Вскинув голову, я встретил ее горящий взгляд. Не зная наверняка, она догадывалась, чем могло быть продиктовано мое решение. И снова я опустил голову, ничего не сказав.

– Хейден.

Я смотрел на свои руки, плотно сжав губы и отказываясь признаваться в содеянном, хотя все делалось во имя Грейс. Сказать такое вслух означало бы заново пережить всю боль разлуки с нею, даже если она и сидела сейчас рядом.

– Хейден, ты меня любишь?

– Да, – мгновенно ответил я и запрокинул голову.

Наши глаза встретились. Я не отвел взгляда; сверкающие глаза Грейс не отпускали.

– А что бы ты сделал для меня? – спросила она, продолжая столь же пристально и решительно всматриваться в меня.

– Все что угодно, – не задумываясь, ответил я.

Мой голос звучал чуть глуше обычного, но я говорил правду.

– Для тебя, Грейс, я бы сделал что угодно.

Она поглядывала на меня и морщила брови. Я почти видел мысли, проносившиеся у нее в голове. Теперь эта правда легла на нее таким же грузом, как и на меня.

Она поняла.

– Ты ведь знал, – спокойно заключила Грейс, хотя в голосе ее оставалось сомнение. – Знал, что мой отец умирает.

У меня застучало в висках. Я тянул время. Открыл рот, но тут же опять закрыл. Шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и понурил плечи. Грейс смотрела на меня и ждала ответа.

– Грейс…

Я потянулся к ее руке, но она отодвинула ее, продолжая жечь меня зеленым огнем своих глаз. Я хотел не замечать этого мелкого жеста, но сказавшееся в нем отчуждение резануло меня, так что живот свело.

– Скажи, ты ведь знал, что мой отец умирает. Знал?

В ее голосе был холод и жесткая решимость узнать правду. Я нахмурился, расстроенный таким началом разговора.

– Говори, Хейден! – выкрикнула Грейс.

Мое молчание вывело ее из терпения. Такой вспышки я не ожидал и даже подпрыгнул. Наши глаза снова оказались на одном уровне.

– Да, Грейс, я знал.

– Тогда почему не сказал напрямую? Почему прогнал от себя да еще заставил думать, будто я тебе надоела?

Недавняя жесткость в ее тоне сменилась болью. Недолгий приступ гнева исчез. Такого страдальческого выражения лица я у нее еще не видел. Я почувствовал себя виноватым, но тут же спохватился, напомнив себе, ради чего затевал этот самоубийственный маневр. Пусть лучше Грейс злится на меня, чем на себя. Правда поставила бы ее перед выбором: отец или я.

– Я не хотел ставить тебя перед выбором, – как можно мягче сказал я и потянулся к ее руке.

На этот раз Грейс не отдернула руку. Я нежно сжал ей пальцы. От сердца немного отлегло.

– Нечего было выбирать за меня, – отрезала она, угрюмо покосившись в мою сторону.

Казалось, она вот-вот снова заплачет. Я ненавидел себя за такое течение разговора. Грейс была очень сильной, и то, что я, пусть и невольно, довел ее до слез, пронзало мне сердце.

– Да, не мне было выбирать за тебя. Но неужели ты не понимаешь? Я не мог поставить тебя перед выбором. Не хотел, чтобы потом ты терзалась угрызениями совести, вынужденная выбирать между отцом и мною. Твоему отцу оставалось жить совсем недолго. Я не мог допустить, чтобы в эти дни ты бы еще тревожилась обо мне…

Собственные рассуждения представлялись мне на редкость логичными. Только бы Грейс поняла мою логику!

– Я рассуждал так: если ты поверишь, что надоела мне и я больше не хочу тебя видеть, тебе будет легче. Ты проведешь с отцом последние дни его жизни, не думая и не беспокоясь обо мне.

Грейс ловила каждое мое слово. Ее дыхание участилось. Воздух вокруг нас трещал от напряжения. Мне не терпелось услышать ее ответ.

– Если бы ты знала, как сильно я нуждаюсь в тебе, ты бы не ушла. Грейс, пойми… я это сделал ради тебя, – ослабевшим голосом взмолился я.

Мне требовалось, чтобы она поняла искренность моих слов, иначе я просто рухну на пол. Грейс шумно вдохнула, молча обдумывая мои слова.

– Хейден… ты разбил мне сердце.

На последнем слове ее голос дрогнул. Из глаза выкатилась слезинка, которую я быстро смахнул.

– Я и свое разбил, – признался я, усаживая ее себе на колени.

Я говорил едва слышимым шепотом, но это была абсолютная правда. Ее изгнание вывернуло меня наизнанку и искромсало на куски. После гибели родителей это было вторым сильнейшим потрясением в моей жизни.

– Значит, все было затеяно с единственной целью – дать мне встретиться с отцом?

Чувствовалось, Грейс и сейчас еще шокирована моей затеей.

– Да. Прости, что не сказал напрямую… Не мог я заставить тебя выбирать.