Александр Богданов - Вечное солнце. Русская социальная утопия и научная фантастика второй половины XIX — начала XX века

Мне страстно захотелось сейчас же лететь в эти степи и исследовать дно некоторых кругловатых озерков, но случайный взгляд на лежащий предо мною новый лунный цирк снова направил мои мысли на лунные явления. Я вспомнил множество прямых или слегка согнутых от неровностей почвы борозд, как бы царапин, лежащих повсюду в беспорядке на Луне, которые ещё прежде сильно возбуждали мой интерес на лунных картах, а теперь во множестве лежали под моими ногами. «Значит, — подумал я, — и эти до сих пор не объяснённые полосы должны происходить от метеоров, слишком косо ударивших по поверхности Луны, а потому рикошетировавших от неё и улетевших в пространство».

Я плотно приник лицом к окну нашего летучего корабля. Безмолвно лежало передо мною безграничное сыпучее плоскогорье, ярко освещённое зеленоватым серпом Земли, над экватором которой, как по диску Юпитера, проходило вечное кольцо облаков зимнего дождливого, сезона одного из тропиков. Мне было грустно за эту Луну, которая представилась мне теперь всюду израненной мировыми непогодами. Она напомнила древесный пень, лишённый коры, на котором неизгладимо остаются все удары топора, все шрамы, все случайные повреждения, нанесённые людьми и животными, в то время как окружающие этот пень зелёные деревья растут кругом него, борясь со всеми внешними влияниями, полные жизненных сил и здоровья, сами залечивая свои повреждения. Не то же ли самое и планета без атмосферы, что дерево без коры? Какое громадное значение должна в таком случае иметь эта лёгкая оболочка в планетной жизни! Весь поглощенный своими мыслями, не замечая ничего окружающего, я внимательно рассматривал всякий новый цирк, появлявшийся под ногами, и в каждом находил неожиданное подтверждение своей идеи. [17]

С грустным чувством летели мы в обратный путь, провожая печальными взглядами убегающую от нас Луну с её цирками, горами и равнинами.

Все молчали и мечтали, смотря на небо. И мои мысли также улетели далеко в пространство, туда, где за пределами нашей земной ночи сияет вечный день, где проносятся вереницы метеоров, где волны солнечного света и теплоты вечно переливаются между собой и сливаются с лучами миллионов звезд в одну чудную мировую музыку, наполняющую всю вселенную. Я улетел мечтою и за пределы этого вечного дня, туда, где солнечный свет, постепенно слабея, сменялся новою областью тьмы, тьмы, подобной земной ночи, только уже громадной и не освещённой бледным сиянием Луны. Но зато вдали в глубине этой ночи кругом ближайшей звезды уже светилось зарево нового вечного дня, а за ним мерцали всё новые сияющие точки: миллионы новых солнц с их планетами и спутниками, миллионы вечных дней с их блеском и теплотой, миллионы далеких островков вселенского океана, из которых с каждого неслышимо доносились до меня биение родной нам жизни, и миллионы мыслящих существ ласково смотрели на нас и нашу Землю. И мне казалось, что они желали нам и всем нашим братьям по человечеству скоро и счастливо пройти сквозь окружающий нас мрак к новой, высшей жизни на Земле, к чудному чувству свободы, любви и братства и к сознанию единства между собой и с бесконечностью живых существ вселенной…

Корабль остановился. В его окно виднелись сад и двери нашего жилища…

1882 г.

Александр Александрович Малиновский, известный под псевдонимом А. Богданов, был не только писателем, но и экономистом, философом и учёным-естествоиспытателем.

Он родился в городе Соколка Гродненской губернии в 1873 году. Окончил медицинский факультет Харьковского университета. С 1896 года член социал-демократической партии, после 1903 года примкнул к большевикам и на трёх партийных съездах (III, IV и V) избирался членом Центрального Комитета РСДРП.

В годы первой русской революции 1905–1907 годов Богданов вместе с Л. Красиным возглавлял боевую техническую группу большевистской партии.

В 1908 году опубликовал научно-фантастический роман «Красная звезда», который можно считать предтечей советской научной фантастики. В романе предсказан, в частности, ракетный двигатель на основе расщепления атома.

Все эти годы, несмотря на разногласия по философским вопросам, Богданов работал в тесном контакте с В. И. Лениным.

В письме к А. М. Горькому Ленин писал:

«Летом и осенью 1904 г. мы окончательно сошлись с Богдановым, как беки (т. е. большевики. — Сост. ), и заключили тот молчаливый и молчаливо устраняющий философию, как нейтральную область, блок, который… дал нам возможность совместно провести в революцию… тактику революционной социал-демократии» (Полн. собр. соч., т. 47, с. 142).

В. И. Ленин подверг философские взгляды Богданова острой критике в работе «Материализм и эмпириокритицизм».

В работе А. Богданова «Всеобщая организационная наука» (1913–1917 гг., 2 тома) наряду с ошибочными положениями выдвинут ряд идей, получивших позднее развитие в кибернетике (в частности, принцип обратной связи и идея моделирования, системный подход к изучаемому объекту и т. д.).

После Октябрьской революции Богданов недолгое время был одним из главных теоретиков Пролеткульта, а с 1921 года целиком переходит на научную работу в области биологии и медицины.

В 1926 году Богданов возглавил первый в мире Институт переливания крови (институт успешно работает и поныне под названием Центральный ордена Ленина институт гематологии и переливания крови). А. Богданов умер 7 апреля 1928 года после неудачного эксперимента по переливанию крови, произведённого на себе, Институту было присвоено имя Богданова.

Это было тогда, когда только начиналась та великая ломка в нашей стране, которая идёт ещё до сих пор и, я думаю, близится теперь к своему неизбежному грозному концу.

Её первые, кровавые дни так глубоко потрясли общественное сознание, что все ожидали скорого и светлого исхода борьбы: казалось, что худшее уже совершилось, что ничего ещё худшего не может быть. Никто не представлял себе, до какой степени цепки костлявые руки мертвеца, который давил и ещё продолжает давить живого в своих судорожных объятиях.

Боевое возбуждение стремительно разливалось в массах. Души людей беззаветно раскрывались навстречу будущему; настоящее расплывалось в розовом тумане, прошлое уходило куда-то вдаль, исчезая из глаз. Все человеческие отношения стали неустойчивы и непрочны, как никогда раньше.