Дарья Кандалинцева - Кого не видят глаза [litres]

– Убирайтесь! – крикнула Даф, прежде чем кто бы то ни было успел постучать. Если кто-то из старых друзей опять решил осчастливить ее своей никчемной «моральной» поддержкой, уж лучше сразу удавиться. – Не хочу никого видеть, я сплю!

Однако стука в дверь не последовало.

Даф напряглась. Она точно знала, что кто-то стоит по ту сторону, и ждала. Этот кто-то тоже ждал, но чего? Даитьянка скользнула в прихожую, на глаз прикидывая, сколько секунд ей понадобится, чтобы выхватить меч из висящих на крючке ножен.

Была не была. Сделав глубокий вдох, Дафна аккуратно повернула ручку и приоткрыла дверь лишь на несколько сантиметров, чтобы подозрительный беспорядок за ее спиной не привлек внимание гостя.

– Никк?!

– Извини за конспирацию, я прячусь от охраны, – брат оглянулся на лестницу и, толкнув дверь, без приглашения зашел в комнату. – Ждал, пока твой сторож вспомнит, что выдул литр сока на обед. Ты что, правда спала?

– Конечно нет.

Но ответ был совершенно лишним. Никк и так все понял, в ступоре замерев на пороге при виде устроенного беспорядка.

– Откуда такой хаос? – Его обеспокоенный взгляд пробежал по возвышающемуся на кровати вороху одежды, куче осколков того, что еще недавно называлось вазой, и остановился на всклокоченных волосах сестры. – Даф, что-то случилось? Кто здесь был? Кто все это сделал?

– Я, – кивнула она и, не дожидаясь очередного вопроса, принялась потрошить единственный оставшийся нетронутым ящик комода. Он был ее последней надеждой. – Я все это сделала. Только я.

– Зачем?

– Чтобы найти кое-что.

– Что?

Голос Никка пронизывала едва различимая нотка тревоги, и Дафне это совсем не понравилось. Тревог в последнее время было чересчур много. Да и вряд ли бы Никк пришел поболтать о погоде, верно?

Даф прервала свое занятие и обернулась.

– А что произошло с тобой? – Ее внимание зацепила его разорванная на колене штанина. – Ты сам выглядишь так, будто пробежал марафон по лесу, а потом еще один прополз по подвалам. И потрудись объяснить, почему ты избегаешь охраны.

Никк не ответил, хмуро глядя сестре в глаза.

– Ты издеваешься? – Даитьянка с возмущением захлопнула ящик, отчего безделушки на комоде тихо задребезжали. – Сейчас не время хранить секреты, Никк! Зачем ты вообще пришел? Чтобы осуждающе понаблюдать за мной?

– Я не наблюдал осуждающе, просто…

– Просто что?

– Я тоже кое-что искал. – Брат сел на кровать, и его лицо стало вдруг неимоверно изможденным. – Не знаю точно даже, что искал и что нашел, но это касается фоморов и…

– Я знаю, как найти Лира, – призналась Даф. Ее голос прозвучал с пугающей для нее самой твердостью.

Никк удивленно поднял брови и, вероятно, сам того не осознавая, немного подался вперед, отчего ножка старой кровати скрипнула.

– Как?

Но Дафна проигнорировала вопрос, безжалостно вытряхивая из шкатулки драгоценности. То, что она искала, там бы однозначно не поместилось, но это неплохо успокаивало нервы.

– Даф?

«Это все было только наше, только мое и твое».

– Дафна, объяснись.

«Только мое и твое…»

Бусины ожерелий начали мельтешить перед глазами, и Дафна поняла, что ее руки трясутся. Интересно, Никк видел? Или со спины она выглядит более уравновешенной?

Даф остановилась. Закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь вытолкнуть не желающие покидать ее разум видения.

«Каждая наша беседа, каждое прикосновение, каждый поцелуй…»

– Знаешь, а ведь каждая вещь в этой комнате была частью моей жизни когда-то, – наконец произнесла она, садясь рядом с братом. – Целой жизни, ушедшей жизни. Той, что умерла вместе с Тером.

Никк поджал губы, с сочувствием посмотрев на сестру. Между бровей у него пролегла вертикальная морщинка, которая всегда сопутствовала его скорбному молчанию.

– Вот тот тренировочный меч на крючке у двери видишь? Мой самый первый урок фехтования был с ним. – Дафна позволила воспоминаниям о том дне всплыть на поверхность, и, к ее великому облегчению, голос Лира в голове начал затихать. – Я держала клинок впервые в жизни, чувствовала себя чучелом, набитым соломой, которое пытаются научить танцевать балет. А Тер стоял в стороне, немая насмешка в его глазах на протяжении двух часов. Мне хотелось ему врезать. И когда урок закончился, я, переполняемая уверенностью, подошла. Уже даже сжала руку в кулак, чтобы…

Даф покачала головой, понимая, как нелепая улыбка преображает ее лицо.

– А он лишь улыбнулся мне и пригласил в Парк Ста Дорог, представляешь? Все, о чем я могла подумать в тот момент, это… Да как он вообще осмелился?

– О да, когда ты не в духе, об один твой взгляд можно обжечься, – усмехнулся Никк. – Никто в здравом уме к тебе и на километр не подойдет. Может, Тер тогда перегрелся на солнце?

– Если бы. Тогда он бы забыл обо мне на следующий же день, и для меня сейчас все было бы куда проще. Нельзя чувствовать себя одиноким, если никогда не покидал стен своего одиночества.

Дафна не хотела говорить обо всем этом, но отчего-то говорила. Всегда есть некое наслаждение, некая сладкая толика самобичевания в том, чтобы вспомнить моменты жизни, которые теперь приносят только печаль. Такие моменты вытягивают из тебя жизненную силу, но ты все равно окунаешься в них с головой.

Прыгаешь в горящую бездну.

– Я не перестаю задаваться вопросом, – продолжила она, устремив взгляд на безмятежное небо за окном. – Ради чего все это было? Зачем мы встретились с Тером, влюбились, строили планы на будущее? Если все это так легко рухнуло в один момент? Если этому суждено было рухнуть?

Новый порыв ветра пронесся по комнате, и страницы разбросанных на полу записных книжек зашуршали, повинуясь неистовому могуществу стихии. Никк с Даф безмолвно проследили, как зеленый листок, сорвавшийся с ветки, влетел внутрь и, кружась, упал на комод. Прямо на малахитовое ожерелье, которое Дафна недавно пыталась порвать.

– Я не была здесь со дня его смерти, Никк.

– Помню, – отозвался тот. – Ты переехала и отказывалась даже родителей навещать на АмараВрати. Что побудило тебя вернуться?

Дафна медлила с ответом. После смерти Элеутерея она не могла заставить себя даже взглянуть на то место, где они жили вдвоем, а теперь так просто, без малейших колебаний устроила такой бедлам. С легкостью все разрушила. Что же делает с нами жажда мести?..

– Тер говорил мне. – Даф осеклась и невольно сглотнула. Даже на вкус имя, которое на самом деле следовало произнести, казалось отвратительным. – То есть Лир говорил мне во снах, где я верила, что он Тер. Говорил много чего, но тут я вдруг вспомнила… про Суталу. Он сказал: «В любой непробиваемой защите есть слабое место».

– Пока не понимаю, к чему ты клонишь.