Дарья Кандалинцева - Кого не видят глаза [litres]

Краем глаза Аня видела, как Никк медленно приближается, пока его сестра пытается отвлечь Лира разговором. Еще минута, и Никк накинется на фомора и освободит землянку. Но Лир ведь тоже это замечал, верно?

– Может, Никку сначала все объяснишь? – предложила Аня. – Он больше расположен слушать других перед тем, как пытаться вырвать сердце.

– Нет, – покачал головой Лир. Его голос и впрямь дрогнул, или Ане почудилось? – Ты знаешь, я виноват перед Даф. Если она меня не простит, прощение других мне не нужно.

– Используя меня в качестве заложницы у них на глазах, ты делаешь только хуже. Тем самым роешь себе могилу.

– Я уже в могиле.

С этими словами Лир толкнул Аню прямо в объятия Никка, а сам бросился к крепости и секунду спустя скрылся во тьме коридоров.

Не раздумывая, Дафна обнажила меч и с боевым кличем понеслась следом.

Никк еле устоял на ногах, когда Лир неожиданно толкнул Аню прямо в его руки.

– Сто-о-ой! – рявкнула Даф и пронеслась мимо, исчезнув вместе с фомором в возвышающихся неподалеку развалинах.

И все стихло. Никк слышал лишь звуки разбушевавшегося за время грозы океана, волны которого с силой разбивались о крутой обрыв, и чувствовал дрожь Ани, оказавшейся наконец в безопасности рядом с ним.

Аня.

Промокшая насквозь, она прижалась к нему, обжигая его плечо своим горячим дыханием.

Аня.

Только в этот момент Никк осознал, как сильно на самом деле скучал, как боялся не увидеть ее снова, как нуждался в том, чтобы Аня была рядом. Успокаивающее тепло разлилось по телу при мысли об этом. Каким-то неведомым образом землянка стала неотъемлемой частью души Никка, его естества, тем его фрагментом, которого всегда ему так не хватало, а он даже не догадывался об этом.

– Никк, – позвала девушка сдавленным голосом, – ты меня сейчас раздавишь.

Словно придя в себя, даитьянин понял, что невольно заключил ее в такие крепкие объятия, что у него самого сводит руки. Он нехотя отпустил Аню, получив, однако, взамен возможность наконец взглянуть на нее.

– Цела? – спросил Никк, обеспокоенно пробежав взглядом по ее телу. Порез на руке и пара ссадин, но они вряд ли представляют угрозу. – Не ранена?

– Я в порядке, – заверила его Аня и улыбнулась. Ее зеленые глаза, устремившиеся на него, стали, кажется, еще ярче, чем прежде. Еще теплее.

Но как бы ни хотелось остаться в тепле этих глаз, дело было еще не окончено.

– Нужно помочь Даф. – Никк собрался последовать за сестрой, но Аня неожиданно схватила его за руку.

– Нет, погоди. Дафна должна справиться одна, – произнесла она с настораживающей твердостью в голосе. Как будто была на стороне Лира. Но такого не может быть! Никку в сердце вдруг закралась тревога. А что, если фомор рассказал Ане про Тера? А если и рассказал, то… что именно?

Не без усилий Никк заставил себя отвернуться от чернеющего входа в башню и посмотрел на землянку.

– О чем ты говоришь?

– Сам все скоро поймешь, Никк. – Аня вздохнула и, не отпуская его, тоже покосилась на крепость. – Если, конечно, Лир выживет.

Дафна неслась вверх по лестнице, не замечая ничего вокруг, кроме пытающегося улизнуть от нее Хэллхейта. Пульс стучал у нее в висках, раздирая мысли на части и оставляя нетронутой лишь одну.

Месть.

Жажда мести. Вот самое сильное чувство из всех, какими можно обладать, – в этом Даф была сейчас уверена. Жажда мести блокирует все другие эмоции и отгораживает тебя от мира, пуская в твоем сердце ядовитые корни. Дафна даже не отдавала отчета тому, куда заводит ее погоня. А если это ловушка? Плевать.

Лир скользнул за поворот, и Даф без колебаний бросилась следом. Внезапно она оказалась в окутанном черной мглой зале. Инстинкт самосохранения или, скорее, резко хлынувший в глаза мрак – ибо первое у нее уже вряд ли осталось – вынудил остановиться.

Шаги фомора стихли.

«Прячешься, мерзавец?» – Дафна крепче сжала клинок в руке, мысленно скомандовав кристаллам на рукоятке отдать свою энергию лезвию. Теперь единственный удар мог стать смертельным. Оружие едва заметно замерцало, но густая тьма вокруг оказалась сильнее. Сына Крейна по-прежнему не было видно.

– Что ж, полагаю, моя очередь говорить здравствуй , – начала Дафна, повторяя ту самую интонацию, с которой произнес это слово Лир в Пайтити.

Она пыталась говорить отрешенно, но голос наверняка выдал фомору ее волнение. Внутри все у Даф трепетало, но не от страха, а от предвкушения. Вот-вот свершится то, на что ушло столько лет, столько слез печали, столько криков ненависти.

Однако ответом ей была полная тишина. Только за стенами гудели волны.

– Ты же знал, что я приду, Хэллхейт, – продолжила Даф, медленно ступая вдоль череды колонн, подпирающих потолок по периметру. Она не слышала ни шороха рядом, но чувствовала, что Лир близко. – Знал, что я приду, а теперь прячешься, как трусливая крыса? Переживаешь, что на этот раз я не промахнусь и задену что-нибудь поважнее твоего плеча?

За спиной раздались шаги. Дафна молниеносно развернулась, однако сзади никого не оказалось.

– Я прячусь не из страха смерти, – голос Лира разлетелся давящим эхом по залу, не позволяя определить его местоположение, – а из страха не быть услышанным прежде, чем умру.

– Ты уже давно все сказал!

– Разве?

Даф оглянулась. Где этот негодяй? Глаза немного привыкли к темноте, но все равно вокруг не видно ничего, кроме черных стен. Не было ни единого окна, через которое внутрь проникали бы солнечные лучи, ни капли дневного света. Даже тени не жили тут.

«Ну же, Лир, неужели гордость позволит тебе долго прятаться? – подумала даитьянка. – Неужели ты не хочешь убить меня хотя бы за то, что я поклялась отнять твою жизнь?»

Вязкая тишина вновь опустилась на нее.

– Мне есть что добавить, Дафна, – донеслось с другого конца зала.

– Добавить щепотку лжи? Нет больше такой сказки, в которую я могу поверить!

– Ты верила Элеутерею.

От этого имени у Даф по телу побежали холодные мурашки. Она заскрежетала зубами, ощущая гнев, захлестывающий ее с новой силой. Память о Тере – единственное, что заставляло ее жить и двигаться вперед все эти годы. Память о сгинувшей вечной любви и безвременно потерянном счастье. Нет, Лир не смеет говорить об этом!

– Я не желал причинить тебе боль, Даф. – Фигура Хэллхейта показалась между колоннами и исчезла вновь. – Не хотел видеть, как ты страдаешь. Надеялся, ты поймешь все в Пайтити.

Дафна метнулась навстречу врагу, но его не оказалось там, где пронесся ее клинок.

– Мне нет никакого дела до твоих желаний и надежд, Лир! Крейн убил Элеутерея, а ты, когда залез в мою голову и принял его облик, лишь доказал, что ничем не лучше своего отца!