Дарья Кандалинцева - Кого не видят глаза [litres]

Не ожидавший такого поворота событий Ирней закричал. Он отпрыгнул назад, пытаясь заслониться от ослепляющего света, и Дафна выдернула из его рук кинжал. Лир тем временем бросился наперерез Шану, подхватил свой меч и принял оборонительную позу.

Свет иссяк, как только осколки кристаллов достигли земли, но все уже было сделано.

– Какого черта, Дафна?! – гневно орал Ирней, протирая глаза. – Что с тобой не так? Тебе этот фомор окончательно все мозги выел? Я ненавидел, когда Тер так шутил, и уж сейчас точно не время для…

– Ты ненавидел, когда я так шутил, – заметил Лир, стирая кровь на шее, – потому что каждый раз покупался на этот дешевый фокус и проигрывал поединок.

– Ты шутил?

Все четверо стояли теперь полукругом, недоверчиво переглядываясь. Каждый готов был защищаться при малейшей угрозе.

– Как же утомительно раз за разом убеждать других, зная, что твои слова звучат полным бредом, – вздохнул Лир и протянул Ирнею руку. – Элеутерей Мунвард, приятно познакомиться. Снова.

Ирн не спешил отвечать на рукопожатие. Он нахмурился и с презрением, даже некоторым отвращением, поднял глаза на Лира.

– Хэллхейты уже присваивают чужие имена? – надменно поинтересовался он. – Элеутерей был моим лучшим другом, даже за упоминание о нем мне следует тебя убить. Странно, что Дафна до сих пор этого не сделала.

– Ладно, – без тени обиды в голосе согласился Лир и сунул руку в карман. – Зайдем с другой стороны. Ирней Стальгард, твои родители, как и родители Элеутерея, погибли, когда нам было по шесть лет, в результате несчастного случая на производстве в Храдэи. На их похоронах мы первый раз в жизни попали на АмараВрати и потерялись в ледяном замке. – Он усмехнулся. – Помнишь?

Ирней поменялся в лице, его черты посуровели. Он определенно не ожидал услышать историю своего детства из уст фомора и всеми силами старался теперь не выдать захлестнувшую его волну эмоций, вызванную тяжелыми воспоминаниями.

– Мы бродили по замку несколько часов, – спокойно продолжал Лир, – восхищаясь каждым углом, как малые дети, какими и являлись. А помнишь, что мы пообещали друг другу в тот день, Ирн? Что мы изменим мир. Что мы совершим великие научные открытия, продолжив работу родителей. Докажем, что они погибли не напрасно. Днями и ночами мы учились с тех пор и не могли поверить своему счастью, когда Нааек согласился взять нас в ученики. Это ты помнишь? А как вызвались на работу в оборонном центре, когда Патил впервые…

– Хватит! – взревел Ирней. На его глазах блеснули слезы, но он, моментально их смахнув, ткнул Лира пальцем в грудь. – Замолчи. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Уверен?

– Так, значит, Никк оказался прав! – вдруг воскликнул Шандар.

Вспомнив о том, что Шан все еще здесь, все в недоумении уставились на него.

– И меня ты тоже помнишь, Тер?

– Я все помню. – Лир сделал паузу, задумчиво почесав затылок. – Правда, если честно, не знаю, чем тебя удивить, мы никогда особо не общались. Помню только, как вы с Никком слонялись за мной в лаборатории и мешали работать, когда были совсем маленькими.

Но приятелю Никка услышанного было вполне достаточно. У него буквально отвисла челюсть, с таким восхищением он смотрел на Хэллхейта. Даф мимолетом посетило желание дать Шану пощечину, чтоб привести его в чувство.

– Ты и правда… – протянул Шандар. – Подождите, а Никк знает?

– Что вы мешали мне работать? – попытался отшутиться Лир. – Надеюсь, догадывается.

– Нет, что ты Элеутерей! Он говорил мне, подозревал, что Тер жив, но чтобы… Э-эм, в новой конфигурации?

– Стоп, что? – Даф с возмущением вскинула брови. – Никк подозревал и ничего мне не сказал?

– Какая ересь! – Ирн тряхнул руками так яростно, что поднялся ветер. А может, просто погода портилась, чувствуя его настроение. – Я что, один здесь остался еще с рассудком? Элеутерей давно погиб, не нужно впутывать его сюда! А все, что я только что услышал, знает каждый живущий в Сутале, и уж тем более Дафна могла все это растрепать, если каким-то образом поверила в фоморовы серенады.

– Во что я поверила?

– Вообще-то, теоретически это вполне научно доказуемо, – прочистив горло, опять влез в разговор Шан. – Я читал об этом. Даитьяне проводили эксперименты, в истории пси-ментальных исследований зарегистрировано как минимум два случая…

«Он серьезно собирается сравнивать Лира с подопытной крысой». Даф закатила глаза, пока Шан, загибая пальцы, продолжал:

– …В десять тысяч пятьсот семьдесят шестом году маленькая девочка утверждала, что в прошлой жизни закопала сундук во дворе своего прежнего дома в Ши-цзан-тао. Клад нашли! А другой мужчина, будучи под летаргическим гипнозом, вспомнил двадцать шесть прошлых жизней, в одной из них он убил брата, а в другой этот брат был его сыном… Это недоказуемо, разумеется. – Шандар колебался, но все же потом добавил: – И он уверял, что однажды был лягушкой, а еще три тысячи лет провел в теле камня на морском дне.

– Отлично, это все меняет, – с издевкой закивал Ирней. – Теперь я вижу, что мы имеем не только психопата, уверяющего, что он реинкарнация моего мертвого друга, но и еще идиота, который этому верит. – Он повернулся к Дафне: – Двух идиотов. А Никку тоже нравится эта сказка?

– И Ане, – сухо отозвалась Даф.

– Ну конечно, куда без нее! С Ани у нас и начались убей-выживи-поверь-в-неслучайное-совпадение события!

Дафна стиснула зубы, вздернув верхнюю губу. Ирней уже не первый раз перегибал палку, назначая виноватыми всех подряд, кроме себя. Даф больше не намерена была это терпеть. Сейчас он услышит все, что она думает об этом нахальном, самонадеянном…

– Даф, погоди. – Лир выразительно посмотрел на нее, будто прочитав мысли, и опять повернулся к Ирну. – Ты хочешь доказательств? Без проблем. За несколько дней до моей смерти мы с тобой были на мысе РоссоТар. Разыгралась магнитная буря, у нас сломался коммутатор, помнишь? Пытаясь наладить силовой барьер, ты полез на обрыв и едва не сорвался. Я чудом успел схватить тебя за руку и вытащить. Тогда ты сказал мне, что «настоящая дружба не может стать делом прошлого». Кто еще, кроме нас двоих, слышал эти слова?

Ирней осекся. Его высокая фигура в бордовой мантии отбрасывала длинную неподвижную тень на мутную водную гладь. Наконец, он расправил плечи и чопорно поджал губы, но это не скрыло явственно читающегося на его лице смятения.

– Даже если – повторюсь, если – каким-то неведомым образом все, что вы говорите, не ложь, – в конце концов произнес Ирн, – это не меняет сути. Фоморы жестокие и алчные, они считают, что для них не писаны законы. Война для них лишь игра, способ доказать свое превосходство. Вы хотите, чтобы я пожал руку заклятому врагу? Может, еще предложите выпить на брудершафт с Чарной – после того как Амариллис умерла на моих глазах?