Владимир Токавчук - Режим бога [litres]

– Твою мать! – раздалось в пустой квартире.

В момент взрыва Андрея успел отскочить, выдернув руку из стены. Собственно, именно за счет мгновенного приобретения массы и произошел выброс бетона. Сейчас субстанция кисти имела странную структуру – что-то между металлом и камнем. Она была твердая и тяжелая. Медленно тяжесть начала пропадать, появилась теплая кожа, и все снова стало походить на биологическую плоть.

Андрей обескуражено смотрел на дыру в стене, окаймленную порванными обоями. Хозяйка могла заглянуть в любой день, и увиденное безобразие явно грозило выселением. Это означало, что следующие часа два нужно было потратить на покупку цемента, замазывание отверстия и попытку собрать в одну поверхность разорванный бумажный орнамент. А с телесными экспериментами, пожалуй, на сегодня следовало завязать. Тем более что через несколько часов нужно ехать к университету…

Соколова ожидала маршрутку, чтобы доехать до следующей остановки. Долгожданное метро должны были открыть в начале ноября, а пока приходилось ездить с пересадкой. В принципе, девушка часто добиралась до места прямого отъезда и пешком, идти не больше получаса, но сегодня погода не способствовала прогулкам, небо пасмурное, и хотя дождя не было, улица отталкивала неуютностью. Недалеко стоял мужчина лет тридцати с букетом цветов. Он показался Любе симпатичным. Мужчина то и дело поглядывал на часы, ожидая свою благоверную, которая, судя по нервной походке кавалера «туда-сюда», уже прилично опаздывала. Соколова даже чуть-чуть позавидовала этой безалаберной девице (опять-таки, почему-то казалось, что ей запросто простится ее непунктуальность), пока внимание не отвлек приближающийся автобус. Но номер маршрута оказался не тем, народ спешно ринулся к остановившемуся транспорту, оставив Любовь в стороне ожидать следующий. Соколова пару секунд понаблюдала за толпой, а затем повернула голову и увидела перед собой того самого мужчину с цветами.

– Это вам, – сказал он и протянул Любе букет.

– Мне? – девушка не могла понять, что происходит. – Вы меня, наверное, с кем-то перепутали…

– Я думаю, что ждал как раз именно вас. Знаете, у меня тут было назначено первое свидание с одной девушкой. Я жду ее уже больше получаса, а она даже трубку не берет. Думаю, второго уже не будет. А цветы хочу подарить вам, тем более вы симпатичнее той, кому они предназначались.

Соколова смущенно приняла букет, мысли тут же наполнили догадки, как незнакомец поведет себя дальше: отдаст цветы и уйдет, или продолжит общение, и как сейчас реагировать. Но даже в этом возбужденном потоке рефлексии нашлось местечко удовлетворению, что опоздание не сошло с рук непунктуальной сучке.

– Андрей, – наконец-то представился незнакомец.

– Меня зовут Лав. Или Либен. Или Амор. Или совсем смешно – Ласка.

– Ласка? Это на каком языке?

– По-чешски, – Соколова улыбнулась и даже слегка хихикнула, ей было приятно, что новый знакомый, мало того, что не растерялся, так еще и понял, на чем базировалась шутка. А ведь перевести сходу слово «любовь» с трех, пусть и распространенных языков мира мог далеко не каждый среднестатистический мужчина.

– А как предпочитаешь сама, чтобы тебя называли?

– Да можно просто Люба, – это не стало новостью, Андрей знал, что Соколова не особо разделяет весь это фетиш по поводу западных или просто нерусских транскрипций имен. – А можно полюбопытствовать: куда вы собирались идти с девушкой, которую так и не дождались?

– Да ко мне, сексом заниматься, – через короткую паузу «новый» знакомый Любови добавил: – Шучу… Да кофе бы попили, пообщались. Ведь если человек единомышленник, то это сразу видно, а если нет, то и встречаться больше не стоит.

– Значит ты один?

– Сейчас да. Ну так что, по кофе?

Кофейня была недалеко. Пока пара шла до нее, Андрей предложил взять Любе его под руку, и она без тени сомнений схватилась за его предплечье. Оказалось, что познакомиться с Любовью до судьбоносной трагедии было совсем нетрудно. На вопрос самому себе: «Почему же тогда он познакомился с Зиминой, а не с ней?» – бывший хирург пришел к банальному выводу – Соколова практически не выделялась из толпы. Куртка с капюшоном, джинсы, рюкзак. Таких студенток бродило по Тартарску сотни. Внутренний диалог на этом не закончился, следующий вопрос уже логически назревал, но задавать его и отвечать самому себе ФроловАндромедов не стал, перед парой уже выросли двери кофейни, Андрей распахнул их, пропуская даму вперед, а затем и сам скрылся в теплом уюте.

Они выпили по две чашке кофе, съели какие-то вкусные булочки, пока не обнаружили, что просидели уже полтора часа. Разговор шел сам собой, время летело незаметно. Соколова вспомнила, что пора домой, мама скоро вернется с работы, а куча дел не была сделана. Все закончилось позитивно и перспективно. Пара обменялась телефонными номерами, договорилась встретиться завтра, а когда Люба уже была готова запрыгнуть в автобус, Андрей чмокнул ее в губы, и она была совсем не против.

«Интересно, чем Фролов занимался в этот день семь лет назад? – подумал Андрей, когда Соколова помахав рукой из окна, поехала дальше. – А точнее, чем он занимался сегодня? Ведь его счастье было таким доступным. Люди, как слепые котята. Понятное дело, что ему бы и в голову не пришло брать букет и ехать к университету… Хотя теоретически он был вполне способен на это, не обломался же и пошел с Жорой в новогоднюю ночь знакомится с пьяными девчонками». Андрей стоял и прокручивал в голове параллели между знакомствами с Зиминой и Соколовой еще при жизни Фролова. Был интересный факт, обе девушки на момент первой встречи были студентками пятого курса. Как будто кто-то намеренно произвел фальстарт личной жизни врача, подменив одну студентку на другую, чтобы не допустить его знакомства с Любовью. «Интересно, а в тот день, пятого апреля две тысячи одиннадцатого года, я ехал в одном вагоне с Соколовой?» – задал риторический вопрос бывший хирург, потому что на него не смогла бы ответить даже всезнающая МИБ. Сейчас это было будущим.

В последний год жизни Фролова в плане женщин вообще все сложилось символично. Надежда оказалась такой же пустой как интерн Лаврентьева; вера, как и жена с девичьей фамилий Зимина – предала, не дав таких нужных ответов; а любовь, словно Соколова, обладала ограниченными возможностями, как будто ей тоже отрезало ноги в суровой житейской мясорубке. На что опираться в тяжелом физическом мире несчастным людям – непонятно совершенно. За чтобы человек не хватался, везде его ждут разочарование и крах. Ты можешь выбирать женщин или жизненные ценности, но и те и другие просто заведут тебя в унылый лабиринт бытовухи. Правильного выбора не существовало. Ни в чем. И это порождало отсутствие неправильного выбора. Вся система работала на производство опыта. Просто опыта, который всегда хорош любой. Когда Андрей узнал об изменах жены, то стал воспринимать как аксиому, что в той жизни нужно было заменить Веру на Любовь. Но сейчас выглядело все уже не так очевидно. Соколова со своими заморочками уже не казалась идеальной спутницей жизни. Эти «головные тараканы» могли также отравлять быт, как неуместный сарказм Зиминой. Да и не будь истории со спасенной пациенткой и подлого Ломидзе, Вера вполне бы и дальше оставалась верной женой. Но боясь собственного унижения, она предала первой, и от этого уже некуда не деться. «Все-таки Любовь!» – закончил Андрей, перед тем как приступить к новым экспериментам со своим телом. Надежда никогда не рассматривалась как серьезный кандидат на роль спутницы…