Дейвид Бриттон - Трилогия Лорда Хоррора [litres]

Уже вдалеке за луною, в гелиопаузе – предсказанной пограничной области между солнечным царством и меж звездным пространством, где солярные магнитные поля и солнечные ветры фазируют в межзвездные поля и среду частиц, – ему явилась звезда. Подступила к нему она так близко, что, казалось дотрагивается до плеча, но когда собиралась пройти у него над головою, он заметил, что на деле она не крупнее его самого. Она устремлялась вперед тем же курсом, и лишь казалось, будто движется в другую сторону. То было некое судно, и он его фактически обгонял. На цилиндрическом боку значился трафарет: «ВОЯДЖЕР 1». Там же имелась табличка с фигурами мужчины и женщинами и другими символами.

Он с сомненьем поглядел на нее.

– Ебаный ты жопососный негритосский еврей! – На него напрыгнул один голос из по-прежнему смутно различавшейся ноосферы. Он звучал громче прочих ртов на миллиард ватт, и ему стало интересно, кто его генерирует и зачем.

Обыкновенно он пришел бы в мягкое негодованье; сам-то он не черен. Но к своему удивленью, он не ощутил ничего. Его обрызгало легкою росой магнитной радиации, когда «Вояджер» прошел мимо.

– Ебаная белая нацистская пиздятина!

То был последний голос; последний всплеск лепета.

Он вдруг устал.

«Бразилия! Бразилия! – с тоскою думал он. – Тропический рай, давай прикончим лунный свет…» Перспективы грядущего ему не улыбались, но он совершенно отъединился от прошлого и вернуться не мог. Оглядываться было все равно что заглядывать в иное время. Мир и все его содержимое казались мелким и компактным, словно их по отдельности отстирали с жестким моющим средством, высушили и вернули неповрежденными на место. Пожитки и инструменты, которыми он работал и некогда дорожил, – даже содержимое тех замыслов, что он так долго вынашивал, – оказались отскоблены от всех личных ассоциаций. Хоть они и стали обезличены, у него было чувство, что бесстрастно отстирали его собственную нервную систему, стерли с нее все следы его самости и заменили другою, постичь кою он не мог.

Как будто он подглядывал в мир чужого человека.

– ПОЧТА…ЕБАНАЯ ЯТЬ!

Хоррор был рогатый гремучник. Би-Боп-Э-Лула Аушвица. Грезы в одной руке. Говно в другой. Кровь и позор. Кап-Кап на никчемную земь. Шарахнуть еврея по голени и привкус его бритвы на ублюдской стороне Биркенаувилля.

– ПОЧТА!.. ПОЧТА!.. ЯТАЯ ЕБАНЬ!

Менг лежал в полусне на кровати, простыни опутали тварные его очертанья. За окном утреннее солнце висело жаровней кудесника. Порчфилд-сквер омывали лучи ирландского волшебства. Его машинное сердце пело.

– ПОЧТА!..ДА ЁБ ВАШУ МАТЬ!

Под Тучку Скверной Поебки подполз хорошо-сомнительный доктор Менгеле. На поле люцерны люто качали музон жидбилли. Ему хотелось подойти поближе к их пришпоренному мясу… понюхать, протаять своей сталью семечки их плоти, впихнуть свой призовой хуй в кость. Пот в Любовном Снадобье № 9.

– РОМ-ТИТЬКО-ПОМ! ПОЧТА! ДОСТАВКА ИЗ Д… О… Х… Л… А!

Будущие мертвые направлялись к Мэнчестеру, вооруженные золотыми и серебряными Раблезианскими Круго-Центрифугами, ржавыми штыками «1907», вьетнамскими браковочными мечами, длинными изогнутыми вольтерьянскими ятаганами, зазубренными лезвиями стиляг Тедди, окровавленными Крысоёбами с решетчатыми рукоятями, скелетными перчатками пикаро с сияющими пильными кинжалами, еврейскими крестами, измазанными зараженной Кровью негритосов, свастиками «Все порвано», изготовленными из слоновой кости и черного оникса.

Триллер Эрик пропихнулся, сгорбившись, через Крематорий-2, в грязи там дремали жирные ящерицы. Кучевые облака «Ебать-Тя-Дослепа» воспрянули, как кобрин капюшон на опорожняющихся сосудах Биркенау. Кантюжник услышал «Песнь Земли» Малера. Он обрядил четыре-на-два в костюм «Особые действия» из синтетической резины Моновица.

– ПОЧТА!..ОТКРЫВАЙ ДАВАЙ, УБОГАЯ СВОЛОТА!

Мини-фургоны, набитые наемными головорезами-самоубийцами, съезжались из окрестных городков Уигэна, Рочдейла, Хаддерзфилда и Хэлифэкса. Из городов-спутников Ливерпула, Уоррингтона, Стоука и Лэнкэстера собирались фрахтовые автобусы выходного дня. В свете зари этиолированные обдолбанные экскурсионные трамваи из Блэкпула, каникулярные товарняки из Саутпорта и Лидза ползли приступами ко второй столице. Менг чуял их подступающую смерть.

В Конечной зоне, совершенно обосрамшись, с мозгом в отказе, а похотливые мысли кулаком ебут его обезьянье тело, Менг ждал. Над головою парили златоебственные тучки, сбежавшие с Пассендале. Однокопытственный зверь засветил ему трещотку поболе Нэнитона; бобрика, что как разлатанная копченая селедка. С жирных уст его капала слюна.

– Почта!..ЭЙ, ХЕНРИ, ОСТАВЬ БЛЯДЬ ЕПИСКОПА В ПОКОЕ!

Он приоткрыл недоуменный глаз. Голос доносился снаружи, и каждое заявленье его сопровождалось увесистым грохотом дверного молотка в виде латунного льва. Менг продолжал возлегать в полусне у себя на ложе под пологом на четырех столбиках, и ляжки его марало серое кондомное масло.

– ПОЧТА!..СВОЛОЧИ! ПОЧТА!.. СВОЛОЧИ! ПОЧТА… СВОЛОЧИ…

Импортированный из Конечной зоны ВЖИК-ЖВАК, новейший компьютер из Аушвица, мог вышибить из зараженных организмов в Крематории-12 десять новых сортов Убийственной Поебки. Под черным сводом небес обширный семантический и иконографический резервуар истребленья созрел. Наконец через Чудо-Химмлера, а также оздоровляющие стигматы Высокой техни, в Ебачечную на разреженных блинских рысях вступил жидленыш.

Вот примерно теперь мразь человечья будет садиться в футбольный особый «Битву за Британию Щеголя Дэна», выез жать с Лондонского Юстона, тянуть их станут огромные дизели «Бульдог», а вагоны украшены трепетом шарфиков дюжины футбольных клубов, и небо над его скошенной серой крышей, воображал он, похоже на Уолт-Дизниеву версию Зари Творенья.