Тед Чан - Выдох [сборник litres]

Однако если наши мысли представляли собой воздушные паттерны, а не движение зубчатых шестерней, проблема была намного более серьезной. Что может замедлить прохождение воздуха сквозь мозг каждого индивидуума? Причина не могла крыться в падении давления в распределителях наших заправочных станций; давление воздуха в наших легких столь высоко, что его приходится снижать посредством серии редукционных клапанов на пути к мозгу. Я понимал, что падение мощности возникло по иной причине: давление окружавшей нас атмосферы росло.

Как такое могло случиться? Стоило вопросу оформиться, как стал очевиден и единственно возможный ответ: высота нашего неба не бесконечна. Где-то за пределами зрения хромовые стены нашего мира должны загибаться внутрь, образуя купол; наша вселенная была замкнутой камерой, а не открытым колодцем. И воздух будет постепенно накапливаться в этой камере, пока давление в ней не сравняется с давлением в подземном резервуаре.

Вот почему в начале этой гравюры я сказал, что воздух не является источником жизни. Воздух нельзя создать и нельзя уничтожить; общее его количество в нашей вселенной остается постоянным, и, если бы он был единственным, что нам нужно для жизни, мы бы жили вечно. Но на самом деле источником жизни является разница в давлении воздуха , ток воздуха из пространств, где он плотен, в пространства, где он разрежен. Активность нашего мозга, движение наших тел, работа всех механизмов, что мы когда-либо создали, зависят от движения воздуха, силы, возникающей из-за того, что различные давления стремятся уравновесить друг друга. Когда давление во всей вселенной выровняется, воздух станет неподвижным и бесполезным; однажды нас будет окружать застывший воздух, от которого нам не будет никакого проку.

В действительности мы вовсе не потребляем воздух. Количество воздуха, втягиваемое мной ежедневно из новой пары легких, в точности равно тому, что выходит сквозь сочленения моих конечностей и швы оболочки, – тому, что я выделяю в атмосферу; я всего лишь превращаю высокое давление воздуха в низкое. Каждым движением моего тела я способствую выравниванию давлений в нашей вселенной. Каждой мыслью я приближаю фатальное равновесие.

Осознай я это при любых других обстоятельствах, я бы вскочил со стула и помчался на улицу, но в моем нынешнем положении – тело зажато в ограничительном кронштейне, мозг развешан по всей лаборатории – это было невозможно. Я видел, как листы моего мозга затрепетали быстрее в мыслительном вихре, что, в свою очередь, усилило мое волнение из-за ограниченности действий и неподвижности. Паника в такой момент могла убить меня, вызвать кошмарный припадок, во время которого я, будучи обездвижен, потерял бы над собой контроль и бился бы в путах, пока не иссякнет запас воздуха. Скорее случайно, чем преднамеренно, мои руки повернули рукоятки и перевели мой перископический взгляд с мозгового сплетения на привычную поверхность рабочего стола. Избавившись от необходимости видеть и умножать собственные волнения, я смог успокоиться. Справившись с эмоциями, я приступил к кропотливому процессу сборки самого себя. В конце концов я вернул мозгу исходную компактную конфигурацию, установил на место головные пластины и выбрался из ограничительного кронштейна.

Сперва другие анатомы не поверили, когда я рассказал им о своем открытии, но в месяцы после моего первого аутопрепарирования все большее их число убеждалось в моей правоте. Были выполнены другие исследования мозга, проведены измерения атмосферного давления, и все результаты подтверждали мои выводы. Фоновое атмосферное давление в нашей вселенной действительно росло – и замедляло наши мысли.

Когда истина стала общественным достоянием, началась паника: люди впервые задумались о неотвратимости смерти. Многие призывали строго ограничить деятельность, чтобы свести повышение атмосферного давления к минимуму; обвинения в пустой трате воздуха привели к жестоким конфликтам, а в некоторых округах и к смертям. Стыд за эти смерти, а также мысль о том, что могут пройти века, прежде чем атмосферное давление сравняется с давлением в подземном резервуаре, заставили панику улечься. Мы не знаем точно, сколько столетий на это потребуется; дополнительные измерения и расчеты проводятся и оспариваются. Тем временем активно обсуждается вопрос, на что нам потратить оставшиеся годы.

Одна фракция поставила перед собой цель обратить выравнивание давления вспять – и обрела множество последователей. Их механики построили аппарат, который выкачивал воздух из нашей атмосферы и загонял в меньший объем, – процесс, который они назвали компрессией. Этот аппарат возвращал воздух к изначальному давлению в подземном резервуаре, и обратители возбужденно заявили, что он ляжет в основу новой разновидности заправочных станций, которые с каждым заполненным легким будут поддерживать жизнь не только в людях, но и во вселенной. Увы, тщательное изучение аппарата выявило его роковой недостаток. Сам аппарат работал за счет воздуха из резервуара и на каждое заполненное им легкое потреблял не одно легкое воздуха, а чуть больше. Он не обращал процесс выравнивания давлений, но, как и все в мире, ускорял его.

После этого разоблачения некоторые последователи покинули фракцию, однако большинство обратителей остались непоколебимы и принялись разрабатывать альтернативные схемы, в которых компрессор приводили в действие раскручивающиеся пружины или опускающиеся грузы. Эти механизмы постигла та же участь. Каждая сжатая пружина и каждый поднятый груз стоили воздуха, который выделил сжавший пружину или поднявший груз человек. Во вселенной нет источника энергии, в конечном итоге не основывающегося на разнице давлений, и нельзя создать аппарат, работа которого не будет способствовать ее выравниванию.

Обратители продолжают трудиться, уверенные, что однажды построят аппарат, дающий больше компрессии, чем потребляющий, вечный источник энергии, который вернет вселенной былой задор. Я не разделяю их оптимизма; я уверен, что процесс выравнивания необратим. В конце концов весь воздух в нашей вселенной распределится равномерно, не останется более плотных или разреженных областей, и поршни перестанут ходить, роторы – вращаться, а листы золотой фольги – трепетать. Это будет конец давления, конец движущей силы, конец мысли. Вселенная достигнет полного равновесия.

Некоторые видят иронию в том, что исследование нашего мозга открыло нам не тайны прошлого, а наш будущий конец. Однако я считаю, что мы действительно узнали нечто важное о нашем прошлом. Началом вселенной стал огромный задержанный вдох. Кто знает почему, но я рад, что так вышло, ведь этому вдоху я обязан своим существованием. Все мои желания и размышления есть не что иное, как вихревые токи, возникающие по мере того, как вселенная постепенно выдыхает. И пока этот колоссальный выдох длится, мои мысли существуют.