Урсула Ле Гуин - Свет домашнего очага

Он думал о том, что когда он перестал быть человеком силы, он получил свое наследство как мужчина.

Его мысли вернулись к тому пути, которым часто прохаживались на протяжении многих лет: как странно, что каждый волшебник знал об этом балансе или обмене между силами, сексуальными и магическими, и каждый, кто имел дело с волшебством, знал об этом, но об этом не говорилось. Это не звалось обменом или сделкой. Это даже не называлось выбором. Даже ничем. Это воспринималось как должное.

Деревенские колдуны и колдуньи вступали в брак и зачинали детей — свидетельство их неполноценности. Бесплодие — та цена, что волшебник уплачивал по доброй воле за свои большие способности. Но природа цены, её неестественность — разве это не порча приобретенных сил?

Каждый знал, что ведьмы имели дело с нечистыми, древними силами земли. Они плели основы заклятий, чтобы свести вместе мужчину с женщиной, заполучить желаемое, отомстить или пользовали свой дар для тривиальных вещей — исцеления легких недугов, исправления, поиска. Колдуны делали то же самое, но заговоры были нечестивыми, как и у женской магии, слабыми, как и у женской магии. Сколько из этих суждений были правдой, сколько в них страха?

Его первый учитель, Огион, получивший своё мастерство от волшебника, который узнал его от ведьмы, не научился этому злобному презрению. И все же, Где знал об этом с самого начала и еще глубже — о Роке. Он должен был отучиться и отучиться было нелегко.

Но, в конце концов, именно этому он с самого начала и учился, подумал он, и в этой мысли был малый проблеск откровения. Давным-давно в деревне Десять Ольховин. С другой стороны горы. Когда я был Дьюни. Я слушал, как сестра моей матери Раки зовет коз, и я позвал их, как звала она, своими словами — и все они пришли. И тогда я не смог разрушить заклинание, но Раки разглядела, что у меня есть дар. Это случилось, когда она увидела коз? Нет, она смотрела на меня, когда я был еще меньше, всё еще на её попечении и знала. Маг узнает мага. Как глупо думала она, что я считаю её магом! Невежественная, она была суеверной, наполовину мошенницей, из-за чего она бедно жила в этом бедном месте на нескольких обрывках знаний, нескольких словах истинной речи, куче искаженных заклинаний и ложных знаний, которые она наполовину считала ложными. Она обладала всем тем, что подразумевали на острове Рок, когда они смеялись над деревенскими ведьмами. Но она знала своё ремесло. Она осознавала свой дар. Она осознала своё сокровище.

Он потерял нить своих мыслей в потоке медленных личных воспоминаний о своем детстве в этой деревне на круче, сыром постельном белье, запахе древесного дыма в темном доме в сильный зимний холод. Зима, когда день, в который он был накормлен, был чудесным днем, о котором долго можно было вспоминать, и половина его жизни была потрачена на то, чтобы уворачиваться от тяжелой руки отца в кузнице, в кузнице, где он должен был качать меха, пока его спина и руки не горели от боли, а его руки и лицо горели от искр, от которых он не мог увернуться, и все же его отец кричал на него, бил его, отшвыривал его в ярости. Ты можешь держать огонь ровным, ты бесполезный дурак?

Но он не будет плакать. Он побьет своего отца. Он выдержит это и будет молчать, пока не сможет победить его, убить его. Когда он станет достаточно большим, когда он станет достаточно взрослым. Когда этого знания было достаточно.

И, конечно, к тому времени, когда он достиг достаточного, он знал, что эта злоба была пустой тратой времени. Это не было дверью к его свободе. Слова — были: слова, которым его учила Раки, по одному, скупо, неохотно отдавая их, с трудом заработанные, малые количеством и разделенные друг от друга. Название воды, которая поднялась из земли как родник, когда вы произносите ее имя вместе с еще одним словом. Имя ястреба, выдры и желудя. Имя ветра.

О, радость, о, гордость от знания имени ветра! Чистый восторг от силы, от знания, что у него есть сила! Он выбежал прямо к Верхнему Перевалу, чтобы побыть там одному, радуясь сильному ветру, дующему на запад, издалека через Каргишское море, и он знал его имя, он командовал ветром…

Ну, это прошло. Давно прошло. Имена у него все еще были. Все имена, все слова, которые он выучил у Курремкармеррука в Одинокой башне. Но если в вас не было дара, слова Старой Речи были не более чем словами: Хардик, Каргиш, Пением птиц или мучительными воплями желания Баруна.

Он приподнялся и вытянул руки. «Над чем ты смеешься?» — спросил его Тенар, проходя мимо кровати с охапкой хвороста, и он сказал, немного смущенный: «Я не знаю. Я думал о Десяти Ольховинах».

Она бросила на него испытующий взгляд, улыбнулась и пошла к очагу, чтобы разжечь огонь. Он хотел было встать, пройтись и посидеть с ней у очага, но все ж ему хотелось еще немного полежать. Ему не нравилось, что ноги его не держали, когда он вставал, и как скоро он уставал — он хотел только снова лежать, тихо глядя на свет костра и дружелюбные тени огня. Он знал этот дом с тринадцати лет, Огион только что именовал его в источниках реки Ар и повел вкруг горы. Они шли медленно, встречая на пути бедные деревни, как Десять Ольховин, или спали в лесу, в тишине, под дождем, и пришли сюда. Он спал впервые в маленьком алькове и рассматривал звезды в окне, наблюдал за огнём, танцующим с тенями на стропилах. Многому нужно было научиться. У Огиона хватило бы терпения научить его, если бы у него хватило терпения учиться… Ладно уж, что вспоминать… Так или иначе, он просчитался по ошибке. Даже то зло, что он совершил заклинанием, обучившись на острове Рок. Но прежде чем он сплел заклинание, он обнаружил слова в книге Огина здесь, в этом самом доме. В своём невежественном высокомерии он призвал эту темноту за дверью, безликое существо, которое нашептывало ему и протянулось к нему. Он принес зло сюда, под эту крышу, так как это его дом… Его мысли снова затуманились. Он дрейфовал. Это было схоже на плавание на «Зоркой», в одиночестве, в пасмурную ночь, Великая тьма в темном море. Только то, как дует ветер, говорило ему, куда он направляется вслед ветру.

«Будешь мису супа?» — спросила его Тенар и он проснулся, но всё еще уставший. «Нет, я не особо голоден» — сказал он. Он полагал, что ответ её не удовлетворит и действительно, через некоторое время она вернулась с другой половины из-за стены, которая отделяла переднюю часть дома, кухню с очагом, альков от темной половины. Сейчас это были спальня и мастерская, но когда-то это были стойла для зимовки коровы, свиней, коз и домашней птицы. Это был старый дом. Несколько человек в Ре Альби знали, что дом звался когда-то Домом колдуньи, но не знали почему. Он знал. Он и Тенар получили этот дом от Элеаль, Гелет получил этот дом от своего учителя, здесь жила ведьма Ард, этот весьма своеобразный ведьмин дом будет жить сам по себе и отдельно от деревни, не так близко, чтобы кто-то мог позвать соседей, но и не так далеко, чтобы быть вне досягаемости нуждающихся. Ард построила жилье для своего зверье поблизости и устроила напротив спальное место. Там, в яслях, где она спала, спал Гелет, потом Элеаль, теперь и Гед с Тенар.