Василий Криптонов - Последний звонок. Том 2

— Если бы я мог это знать. Кто такая Юля? Что она из себя представляет? Я не знаю, вы не знаете, даже ее мать не знает. Пожалуй, лучше всех ее сейчас знает Кай — но он, смею заверить, последний человек, который будет делиться своими знаниями. А без этого знания невозможно спрогнозировать, куда рванет сила девочки после ее смерти. Именно поэтому нам с вами, Дмитрий Владимирович, жизненно необходимо разыскать Юлю первыми. Понять ее и убедить сделать правильный выбор. Если ее сила достанется Принцу или Придурку, — результат будет неутешительным. Предупреждаю сразу: борьба станет бессмысленной. Поэтому я моментально передам Силам разрешение вмешаться, и планета Земля перестанет существовать. Плюс-минус галактика Млечного пути — но это вас, в данном контексте, вряд ли может серьезно беспокоить.

Миновали раскрытые настежь больничные ворота — я удивился, ведь часы посещений уже явно закончились, да и вообще, почему любой транспорт может проникнуть на территорию больницы беспрепятственно? — и остановились возле одного из корпусов.

Выбравшись из машины, Николай Васильевич двинулся ко входу, и я послушно пошел за ним. На крылечке сидел санитар, судя по возрасту — студент. Он курил под запрещающим курение знаком.

— Как служба? — проходя мимо, Николай Васильевич хлопнул санитара по плечу и открыл дверь.

Парень запоздало вздрогнул и поднял на меня растерянный, недоумевающий взгляд:

— Как я здесь оказался?

Я дернул на себя прозрачную дверь, вошел в вестибюль и замер.

Николай Васильевич стоял, уперев руки в бока, и смотрел на происходящее, будто генерал — на поле проигранной битвы. Двое полицейских застыли друг напротив друга с бессмысленными взглядами. Неподалеку, рядом с пустующим стулом, сидела на полу медсестра и медленно, сосредоточенно растирала виски. Несколько человек пытались не то ползти, не то встать. В дверях лифта застыл доктор. Он глядел на бумаги, которые держал в руках, и не обращал внимания на двери, то и дело сдавливающие его с двух сторон. Каждое сдавливание сопровождалось мягким звуковым сигналом.

— Дайте угадаю, — сказал я. — В больнице вы своих «тел» не оставили, потому что «бла-бла-бла», какая-то заумная хрень, мне, дебилу, непонятная.

Когда Николай Васильевич посмотрел на меня в ответ, охота демонстрировать сарказм пропала. Он щелкнул пальцами, и двое полицейских, прекратив друг друга гипнотизировать, подбежали к нам. Замерли, будто по команде «смирно».

— Доложить обстановку, — процедил сквозь зубы Николай Васильевич.

— За время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось, — доложил старший лейтенант, стремительно приходя в себя. — Около получаса назад я почувствовал легкое головокружение. А потом вы приказали доложить обстановку.

— Не ты! — рявкнул Николай Васильевич.

Глаза полицейского на мгновение заволокло черной пеленой, взгляд стал холодным и отрешенным. Изменился и голос, сделавшись ниже. Из него пропали все эмоции до единой:

— Что-то заперло меня, отключив каналы восприятия. Не было возможности сопротивляться. Это было похоже на внезапный сон.

Николай Васильевич перевел взгляд на второго полицейского, сержанта.

— Нечего добавить, — отозвался тот. — Кажется, весь корпус одновременно испытал одно и то же.

Николай Васильевич, толкнув в разные стороны полицейских, бросился к лифту. Я поспешил за ним, а за мной, чуть помешкав, — оба полицейских. Доктор вылетел из дверей лифта, даже не успев сообразить, что происходит. Все вчетвером мы вошли в кабину.

— Принц или Придурок? — бормотал Николай Васильевич, пока лифт медленно, будто издеваясь, полз вверх. — Придурок не сумел бы так оперативно… И так нагло…

Он говорил не со мной, и я благоразумно молчал, считая секунды. Наконец, двери открылись, и мы с Николаем Васильевичем чуть не застряли, пытаясь выскочить одновременно. В схватке победил он. Развевающаяся пола пиджака уже скрылась за поворотом, когда я замер. На полу, напротив лифта, в кучке осколков поблескивало нечто, знакомое до тошноты. Серебристый спиннер.

Я поднял взгляд и увидел останки камеры наблюдения под потолком. Что-то пробило дыру в стеклянном колпаке, и эта дыра теперь скалилась на меня, будто рот, полный острых зубов.

В палате все было по-прежнему, за одним исключением. Так же пищали приборы, так же лежали пять человек, быть может, лишь глубже, чем раньше, погруженные в сон. Шестая койка пустовала, и над ней замерли Николай Васильевич с двумя подручными. Стояли и смотрели, словно в надежде, что морок спадет, и Маша появится на прежнем месте.

— Это был Брик, — сказал я.

Николай Васильевич поднял голову, посмотрел на меня, и я ощутил, как под его взглядом в голове будто зашуршали бумажки с заметками. Смысла сопротивляться я не видел и помог, «вытолкнув» на поверхность спиннер, потянувший за собой цепочку воспоминаний.

Николай Васильевич кивнул, сорвался с места. Проходя мимо, толкнул меня плечом, увлекая за собой.

Что-то происходило на расстоянии вытянутой руки от меня. Что-то, чего я не видел, но мог чувствовать, слышать отголоски, шорохи бесплотных теней. Десятки, сотни «призраков» собирались в Москве, мельтешили среди избранных тел, рыскали в поисках Принца.

Полицейские бегом пронеслись к лифту, мы с Николаем Васильевичем воспользовались лестницей. Не хотелось признаваться, но утром он был прав: его физическая форма настолько лучше моей, насколько гоночный болид быстрее тюнингованной «девятки». Когда было нужно, Николай Васильевич двигался стремительно и плавно, будто хищник в джунглях. Я пробежал только половину пролета, а где-то внизу уже хлопнула дверь.

«Второй этаж. Прямо и налево. Дверь с надписью „Видеонаблюдение“», — проинструктировал меня голос в голове.

Персонал на втором этаже только «просыпался» после атаки Принца. Врачи, медсестры, санитары ходили на трясущихся ногах, придерживаясь стен, выползали из кабинетов, тараща изумленные глаза. «Что произошло?» — витал в воздухе вопрос, безмолвный и направленный ко мне, единственному, твердо державшемуся на ногах.

— Молодой человек! Молодой человек, постойте! — Вслед за мной, будто зомби из фильма ужасов, ковылял пожилой мужчина в зеленой форме хирурга, в окровавленных перчатках. На ходу он стянул маску с лица.

Я ускорил шаг. Меня подгоняла страшная мысль о том, что этот человек только что, вполне вероятно, убил другого человека — внезапно отрубившись. Еще одна смерть на счету Принца. Еще один повод скорее отыскать эту взбесившуюся шавку и пристрелить.

— Молодой человек, мне нужно вам ска… Дима! Постой, Дима!

Я остановился, развернулся на каблуках новеньких туфель. Врач ковылял все быстрее. На ходу стянул перчатки. Звякнул, упав на пол, скальпель, брызги крови разлетелись вокруг него. Скомканные перчатки метко угодили в мусорное ведро возле сиденья, на котором, мыча, сидела с бессмысленным выражением лица тучная женщина.