Кори Доктороу - Выход [электронное издание АСТ] [litres]

– Вы все верно слышали, – голос Лимпопо слегка понизился, но все равно звучал громко. Или действие кофия еще не подошло к концу, и она еще не могла полностью контролировать свои действия, или ей требовалось выпить гораздо больше, чтобы вообще ни о чем не беспокоиться. Она тяжело положила руку на зону наливки и поместила чашку под носик. – Открыто для всех, всегда, ежедневно и особенно по воскресеньям – это наш способ поприветствовать наших новых соседей и узнать их поближе. Меня зовут Лимпопо. Как бы вы хотели, чтобы вас называли?

Такая постановка вопроса была свойственна ушельцам – очевидное приглашение начать жизнь заново. Для ушельцев такое приветствие было верхом изысканности, и Лимпопо преднамеренно воспользовалось им, так как эти трое, как ей показалось, уж слишком изнервничались.

Тот из парней, что был ниже своего товарища, с нечесаной перекрученной бородой и уже поросшей щетиной бритой головой, вытянул руку вперед:

– Я Гизмо фон Пудльдакс. Это Зомби МакФекали, а также Итакдалее.

Остальные двое закатили глаза.

– Спасибо, «Гизмо», но лучше называть меня «Стабильные стратегии», – сказала девушка.

Другой парень, высокий, но сутулый, с совиным выражением лица и явно изможденным видом, вздохнул:

– Можете называть меня Итакдалее. Спасибо, герр фон Пудльдакс.

– Очень приятно познакомиться, – сказала Лимпопо. – Почему бы вам не поставить свои вещи и не сесть поудобнее, а я сделаю вам немного кофию, хорошо?

Троица переглянулась, потом Гизмо пожал плечами и сказал:

– Чертовски хорошо. – Он выскользнул из лямок своего рюкзака, позволив ему с грохотом упасть на пол, отчего Лимпопо просто подпрыгнула на месте. Елки-палки, что эти салаги тащили с собой через горы и долины? Кирпичи?

Другие также бросили свою ношу на пол. Девушка сняла ботинки и начала тереть ноги. Ее примеру последовали остальные. Лимпопо поморщилась от запаха потных ног и подумала, что надо показать этим ребятишкам, где можно поменять носки. Она нацедила три порции кофия в керамические чашки со стенками не толще листа бумаги, которые были напечатаны переплетающимися, удобными для удержания текстурными полосами. Она поместила чашки на чайные блюдца и добавила к ним небольшие морковные бисквиты и маринованную редиску, затем поставила все на поднос и отнесла на стол салагам, где прикрепила поднос к специальной док-станции. Затем она взяла свою большую кружку и приподняла ее в приветственном жесте.

– За первые дни лучшего мира, – сказала Лимпопо еще одну избитую фразу ушельцев, однако воскресный день как никогда подходил дли избитых ушельских фраз.

– За первые дни, – повторил Итакдалее с искренностью, одновременно и удивлявшей, и обескураживавшей.

– Первые дни, – сказали остальные и чокнулись. Затем выпили и замолчали, ожидая первых признаков действия кофия. Девушка жмурилась, как кошка при виде канарейки, и коротко дышала, все свободнее и свободнее распрямляя плечи. Ее спутники не так демонстративно выказывали действие напитка, но их глаза прояснились. Теперь уже Лимпопо приняла оптимальную дозу, и ей захотелось принять этих салаг настолько тепло, насколько это было возможно. Ей хотелось, чтобы они почувствовали себя прекрасно и ощутили уверенность в своем будущем.

– Ребята, хотите позавтракать? Есть вафли с настоящим кленовым сиропом, яйца в любом виде, бекон, ребра цыпленка и, я почти уверена, круассаны.

– Может, чем-нибудь помочь? – спросил Итакдалее.

– Нет, ничего не нужно. Присаживайтесь и отдыхайте, «Бандаж и Брекеты» обслужат вас в лучшем виде. Позже посмотрим, сможем ли мы найти для вас работу. – Она не сказала, что, на ее взгляд, они были совсем салагами, чтобы так запросто получить право вклада в «Б и Б», о котором скромно хвастают ушельцы в радиусе пятидесяти километров. В любом случае, обо всем позаботилась кухня «Бандажа и Брекетов». Лимпопо понадобилось некоторое время, чтобы понять, что вся пища была прикладной химией, а люди – лаборантами, подчас довольно дерьмовыми, однако после того, как Джон Хенри откололся, уведя за собой все автоматические системы, даже она согласилась, что «Б и Б» производили лучшую пищу в округе при минимальном человеческом вмешательстве. Тем более, у них имелись круассаны, и это было просто прекрасно!

Она сама выжала апельсины, но только потому, что любила сжимать руки, тренируя мышцы плеч и предплечий, и могла выдавить сок не хуже любой машины. В любом случае, это были синие апельсины, оптимизированные специально для выращивания в северных теплицах, а такие апельсины можно было выжать без особого труда. Она все сервировала (хотя бы в этом превосходство людей было бесспорным), затем отнесла завтрак к столу.

К тому времени, как она вышла из кухни, в помещении появились другие салаги, одному из которых требовалась медицинская помощь из-за теплового удара. Она входила в раж, а кофий был идеальным вариантом для холодного рационального мышления при одновременном выполнении нескольких задач. Пришли еще несколько местных, которые быстро все урегулировали и накормили всех остальных. Вскоре «Б и Б» вошли в тот стабильный ритм, который Лимпопо безумно любила: ее неизменно восхищал этот гул сложной адаптивной системы, где люди и программное обеспечение сосуществовали в том состоянии, которое без преувеличения можно было сравнить с танцем .

Меню изменялось в течение дня в зависимости от того, какое сырье приносили посетители. Лимпопо ловко перемещалась по помещению от одного красного сигнала к другому, пока все не стало зеленым. У нее практически выработалось шестое чувство на следующую красную зону, и она могла контролировать больше рабочих модулей, чем ей полагалось по должности. Если бы в тот день была составлена таблица лидеров для «Б и Б», она бы, несомненно, превзошла всех. Лимпопо притворялась насколько могла, что ее друзья не замечают ее оживленной активности. Экономика дарения не должна была становиться бухгалтерской книгой учета кармы, где твои хорошие дела выписывались бы в одном столбце, а хорошие дела, сделанные для тебя, – во втором. Сутью ушельцев была жизнь для изобилия и жизнь в изобилии, поэтому зачем было переживать, если ты вкладывал в общее дело столько же, сколько брал себе? Однако дармоеды всегда оставались дармоедами, и совершенно не перевелись еще уроды, которые брали себе все самое лучшее или губили все на свете из-за своей тупости. Люди обращали на них внимание. Уродов не приглашали на праздники. Никто не пытался вернуться назад и найти их, если вдруг они пропадали. Даже если книги учета не существовало, так или иначе она все же велась, и Лимпопо хотелось накопить побольше добрых пожеланий и кармы, просто на всякий случай.