Евгений Бузни - Первомайские мальчики

Богатинский прибыл на Мерседесе, его сопровождали два телохранителя, которых он отпустил восвояси после прохождения регистрации билетов на места первого класса и сдачи багажа — одного большого импортного чемодана на колёсиках.

Знакомство бизнесмена и вора произошло случайно. Вообще случайность играет в жизни людей значительно большую роль, чем они сами себе представляют. Однако и у случайностей есть свои закономерности.

Михальский, или по тому как он представился Богатинскому, Адамович, сначала думал-таки о том, не украсть ли кейс. Но случай такой не представлялся. Тогда ему захотелось хотя бы познакомиться с этим богатым человеком, рассчитывая на дальнейшую перспективу. В этом-то случай с испорченным замком и помог. Случай, конечно, но ожидаемый, по крайней мере, одним человеком. Главное при этом успеть правильно им воспользоваться.

Адамович позвонил ровно через неделю. Богатинский пригласил его к себе в кабинет, заказав заранее пропуск. Генрих по поддельному паспорту показал предполагаемому боссу такой же фальшивый диплом менеджера. Шеф долго соображал и поинтересовался, водит ли Генрих машину, на что получил утвердительный ответ и даже предъявил водительское удостоверение профессионала такое же поддельное, как остальные его документы, включая трудовую книжку.

В реальности Щуплый, прозванный так за его тощее телосложение, научился водить ещё в зоне, где отсиживал два года за мелкое мошенничество. Детство прошло не сладко. Родился в семье партийного работника. Отцу смотреть за сыном и воспитывать его не хватало времени. Мать официантка ресторана делала, что могла, приводя иногда сына с собой на вечернюю смену. Там он и знакомился через кухонную дверь с разгульной жизнью преуспевающих людей, которым захотелось подражать. Тут нагрянула перестройка, а за нею отказ страны от социализма. Психика отца не перенесла резких перемен, и наступил момент, когда его схватили на улице бегающим с ножом, угрожая убить каждого, кто будет против советской власти. Его поместили в психиатрическую больницу навсегда. Мать на почве нервного расстройства парализовало. Сына, как единственного кормильца в семье, в армию служить не взяли.

В это время по всей стране формировались преступные группировки, мечтавшие о лёгкой жизни путём захвата чужой собственности силой, угрозами, обманом. Гриша попал в одну из них, проявив чудеса ловкости рук и большую сообразительность в работе с отмычками. Обеспечивать себя и больную мать ему удавалось, как он говаривал, без особых проблем. Школу закончить не успел, в институт поступать и не думал. Да и зачем, когда есть такие талантливые руки?

После отсидки старые друзья помогли оформить новые документы на другую фамилию и имя. Мать к этому времени умерла от инфаркта. Домой не возвращался. Квартиру в Москве снимал, подумывая о том, чтобы купить свою собственную. Заработать на неё ему не представлялось трудным хотя бы простым обманом прохожих на улице игрой в напёрстки или в карты с пассажирами поездов. Но на большие рисковые грабежи, где он бы только вскрывал сейфы, как его ни уговаривали, идти отказывался. Не хотелось, не пожив вволю, попадать снова в тюрьму.

И вот неожиданно открылась такая замечательная перспектива. Богатинский предложил ему работать в отделе снабжения на первых порах помощником начальника, а потом и взять весь отдел на себя, если будет получаться. Генрих, будем называть его пока по новым документам, выданным на Адамовича, предложил новому шефу назначить его сразу начальником, объяснив это тем, что не привык подчиняться. Богатинский, подумав немного, согласился, дав месяц на пробу. Не прошло и двух недель, как бизнесмен понял, что не сделал промашки с назначением. Генрих умел так очаровывать собеседников своим интеллигентным видом и неизвестно откуда взявшимся приятным манерам общения, так легко и непринуждённо рассказывал о своём умении показывать фокусы, тут же их демонстрировал, что заключение договоров и подписание других документов они всегда, посмеиваясь, называли его очередным фокусом. Проигрывая ему не только в шутках, но и в серьёзных вопросах, они говорили «Ну и ловкач, ну и пройдоха» и улыбались. Проигрывать большому мастеру бывает очень приятным. А происходило это примерно так.

Богатович на переговорах предлагал одну сумму сделки по высокой цене, партнёр предлагал другую по более низкой стоимости. После долгих препирательств договаривались о средних цифрах. Адамович быстро вносил нужные цифры в заранее приготовленный для подписания контракт и подавал переговаривающимся сторонам, сидящим за столом, для подписи. В тот момент, когда партнёр после прочтения текста, чтобы убедиться в том, что всё верно, брал ручку, собираясь ставить своё факсимиле, Адамович ронял фразу обращённую к партнёру:

— Василий Абрамович, извините, у вас что-то выпало из кармана. Василий Абрамович оборачивался, а Адамович протягивал стодолларовую купюру спрашивая, не его ли она.

Тот соглашался, что, наверное, его, раз выпала из его кармана, брал её и снова склонялся над контрактом для подписи. К этому времени на столе перед ним лежал уже другой экземпляр с другими цифрами, которые Адамович ловко прикрывал рукой и в то же время напоминал, что банкетный стол заждался гостей. Партнёр ставил подпись на первом и втором экземпляре, уже не читая, скреплял тут же печатью. Адамович без задержки прямо из-под руки вынимал документы и передавал своему хозяину, напряжённо улыбающемуся и едва не дрожащему от страха, что обман раскроется тут же. Но под весёлые прибаутки, которыми сыпал, не переставая, Адамович, подписанные и юридически теперь действительные контракты, прятались в портативные чемоданчики, а договорившиеся стороны шли в банкетный зал отмечать шампанским и икорочкой сделку.

Не сразу, иной раз через несколько дней, от своего бухгалтера незадачливый партнёр, сам обманывавший не одного переговорщика другими способами, узнавал, что подписал почему-то не очень выгодный для себя контракт, с которым не соглашался во время переговоров. Но видя свою собственную подпись и печать на документе, и вспоминая, что читал бумагу до подписания, удивлялся тому, как это могло получиться и, скрепя сердце, соглашался, что теперь ничего не поделаешь — надо выполнять договор, поскольку расторгать его себе же выйдет дороже в соответствии с самим же им предложенным параграфом об одностороннем отказе о выполнении контракта. Ну и как же тут было не сказать об этой компании — ловкачи! А ловкач был, по сути дела, один Адамович.

Со старой малиной, то бишь ворами в законе и начинающими, Генрих не порывал, став их первейшим помощником в поиске наиболее лёгкой добычи. Он наводил на различные денежные участки своих конкурентов, получая договорной процент от каждого удачного ограбления или кражи, поставив условием не трогать компанию Богатинского. Здесь он орудовал сам, своими методами и для себя.