Чэнь Цюфань - Мусорный прибой [litres]

ЭГОИСТИЧНЫЕ КИТАЙЦЫ! Так было написано на их транспарантах, перечеркнутых кроваво‐красными крестами.

Ло Цзиньчен перепугался, подобно случайному прохожему, среди ночи увидевшему разбитую о стену «чашу огня», и на следующий день купил обратный билет в Китай. Оставил идею эмигрировать, но начал еще усерднее изучать английский. Нанял дорогого преподавателя, каждый день читал газеты на английском. Со временем смог даже общаться с иностранными партнерами по бизнесу на их языке, пусть и с сильным акцентом.

Конечно же, Ло понимал, что им движет не старая мудрость о том, что переехать никогда не поздно, а чувство опасности. Он хотел применить максиму «познай врага своего» в бизнесе, контролировать ситуацию, не полагаясь на переводчика. Но более всего его встревожил визит дальнего родственника.

У большинства коренных жителей Кремниевого Острова были родственники за границей. После войн двадцатого столетия и беспорядка, сопровождавшего приход к власти коммунистов, многие бежали в Гонконг и Юго-Восточную Азию. Но, обосновавшись там, они продолжали говорить на родном языке и тосковать о родной земле. Те, кому удалось разбогатеть, иногда приезжали на Кремниевый Остров навестить родственников, вложить деньги в здешний бизнес. Местные называли их хуэнке [13] huêng1kêh4. – заморские гости.

Двоюродный брат отца Ло Цзиньчена эмигрировал накануне Второй мировой войны и обосновался на Филиппинах. После того как в Китае начались реформы Дэн Сяопина, брат пару раз приезжал на Кремниевый Остров, с детьми, и Ло Цзиньчен делил с ними трапезу каждый раз. Однако на этом их отношения и исчерпывались.

Так что, увидев своего троюродного брата, сына двоюродного брата его отца, который ждал его в одиночестве, сидя на стуле за столом восьми бессмертных [14], он сразу понял, что брат пришел к нему просить помощи.

Они обменялись дежурными любезностями, и Ло Цзиньчен улыбнулся. Говори честно, чем тебе помочь. Мы родня.

Брат смущенно поглаживал подлокотник из красного дерева и молчал. А потом заставил себя сказать одно слово. Восемьдесят.

Ло Цзиньчен на мгновение остолбенел. Насколько он знал, у брата его отца с бизнесом все хорошо было, и такая сумма вряд ли представляла для них проблему. Наркотики? Азартные игры? Ло лихорадочно размышлял. Местные семьи обычно впадали в нужду в силу этих двух причин. Если двоюродный брат отца пристрастился к игре, давать им деньги – все равно что кидать их в бездонную яму. Однако Ло Цзиньчен помнил, что семья брата отца немало помогла их семье, когда они сами были в отчаянном положении, и он был готов сполна отдать им этот долг.

Я дам тебе сто. Он не стал расспрашивать о подробностях. Это не его дело, да и он опасался, что если узнает детали, то еще больше увязнет в паутине обязательств.

Уголки губ брата дернулись, но он все-таки смог сказать «спасибо». Для уроженцев Кремниевого Острова просить об одолжении считалось делом постыдным.

Когда троюродный брат уехал, Ло Цзиньчен нашел длинное письмо, написанное от руки. Там было все, о чем брат не осмелился сказать вслух. Брат решил воспользоваться ручкой и бумагой вместо губ и языка, опасаясь, что не сдержит эмоций, и не желая взваливать свои заботы на Ло Цзиньчена. Узнав правду, Ло Цзиньчен пожалел о тех дурных мыслях, которые возникли у него по поводу семьи брата.

Все началось с того, что на Филиппины прибыли представители американской компании. Они дали взятки чиновникам в Маниле и получили разрешение на постройку промышленного центра по экологически чистой переработке резины. Имевшиеся на тот момент фабрики по переработке резины были закрыты по указанию правительства. Фабрику по переработке резины, принадлежавшую двоюродному брату отца Ло Цзиньчена, снесли, счета заморозили, оборудование конфисковали, а рабочих уволили. Будучи владельцем предприятия, двоюродный брат отца был арестован, его посадили в тюрьму, а на семью наложили астрономический штраф за «загрязнение окружающей среды в особо крупном масштабе».

Некоторые из местных воспользовались возможностью и устроили традиционные для Филиппин китайские погромы. Они громили, грабили и сжигали магазины, принадлежащие этническим китайцам, угрожали семьям китайцев насилием. Их давняя зависть к этим пришлым людям, столь искусным в делах, нашла выход, они дали волю своему желанию грабить и ломать под маской «закона» и «защиты окружающей среды».

Троюродный брат приехал к Ло Цзиньчену просить денег лишь для того, чтобы выплатить залог, чтобы его отца выпустили из тюрьмы. Как только это будет сделано, они постараются сбежать из этой страны, превратившейся для них в ад.

Мир огромен, но есть ли в нем место, где мы будем в безопасности, написал брат в конце письма. И этот знак вопроса в конце письма стал для Ло Цзиньчена знаком полного отчаяния.

Больше Ло Цзиньчен о семье своего брата ничего не слышал. Попытки связаться с ними уходили в никуда, будто глиняные фигурки, брошенные в море. Ему снилась эта неведомая земля, где он никогда не бывал, как он идет сквозь тропические джунгли, как видит горящие дома и столбы черного дыма, как из дыма и огня вдруг появляются образы его родственников. Просыпался в смятении, но мог лишь возносить молитвы Будде о том, чтобы с ними ничего не случилось. Жалел, что не дал брату побольше денег, что не расспросил его получше.

Но что бы я мог изменить?

Ло Цзиньчен покачал головой. Не в первый раз с китайцами такое случается и не в последний.

Это судьба. Слабое утешение, но другого нет.

А теперь эти американцы здесь, на Кремниевом Острове, и хотят сделать то же самое, что и в Маниле. Ло Цзиньчен навел справки и выяснил, что «ТерраГрин Рисайклинг» не была замешана в ситуации на Филиппинах, но он был уверен, что все они одинаковы. Клан Чень оказался ближе всего к американцам, клан Линь еще не высказал своего мнения по поводу сделанного иностранцами предложения, в силу их особых отношений с местной администрацией. Тем не менее Директор Линь Йи-Ю так активно работал с американцами, что Ло уже начал подозревать и его. Будущее Кремниевого Острова стало непредсказуемым, как путь тайфуна, неизвестно, куда все это приведет.

Прошло почти полгода с тех пор, как главы трех кланов собрались на трапезу. Ло Цзиньчен вспомнил вкус хакау из ресторана семьи Жун. Прежде чем разливать чай, надо покрепче ухватиться за чайник. Этого забывать нельзя.

Как в прошлый раз, когда его разыграл этот щенок-мигрант по имени Ли Вэнь.

Мими до сих пор помнила, как летним днем, год назад, когда воздух, затхлый, влажный и горячий, обвивал всех их, будто щупальца, Брат Вэнь спросил ее, куда бы она хотела наклеить пленку. Она немного подумала и показала на шею ниже затылка, чуть ниже первых выступающих позвонков.