Чэнь Цюфань - Мусорный прибой [litres]

– Доказательств! Неопровержимых доказательств, которые помогут уничтожить SBT! Мы хотим знать, каким именно образом они вывозят токсичные протезы в развивающиеся страны и каким способом прикрывают это.

– Мисс Чю-Хо, вы просите меня рискнуть жизнью ради вашей радикальной борьбы за окружающую среду и вашего чувства морального превосходства.

Женщина ухмыльнулась, будто ожидая этих слов.

– Мы можем предложить вам большее. Помните, как среагировали фондовые рынки, когда раскрылась информация об «Энроне»?

– Вы хотите сыграть в шорт на SBT?

Скотт быстро прикинул в уме цифры. Если эти люди правильно рассчитают время, они заработают миллиарды.

– Я всегда считал вас идеалистами.

– «Цветок мать-и‐мачехи» – лучшее место для идеалистов, стремящихся к практическим результатам, – ответила Суг-Йи с отчетливостью автоответчика.

– Чудесно. Тогда скажите мне, что это такое, что вас так сильно интересует.

У Скотта наконец-то появился шанс получить ответ на вопрос, который давно его мучил.

Улыбка исчезла с лица Суг-Йи. Она явно раздумывала, с чего начать.

– Вы слышали о Проекте «Мусорный Прибой»?

В слабом утреннем свете Кайцзун увидел фигуры в белом, мелькающие за окном палаты интенсивной терапии вдали. Он ринулся вперед, решив, что это медики, которые ждут его.

Четверть часа назад ему позвонили из больницы и сообщили, что Мими очнулась. Никому ничего не говоря, даже не закончив умываться и чистить зубы, Кайцзун выскочил на улицу и прыгнул в такси, чтобы быстрее оказаться рядом с девушкой, о которой не переставал думать все это время. Радио в такси играло знакомую мелодию, увертюру Чайковского «1812 год», в начале очередного часа. И теперь, в 6:01 по пекинскому времени, мелодия продолжала играть по кругу в его сознании, будто заставка к срочным новостям.

Воздух был наполнен ароматом магнолий. В смеси с запахом дезинфектанта получалась сладость с тревожащим оттенком.

Кайцзун не стал ждать лифт и ринулся по лестнице на третий этаж. На мгновение остановился у входа в отделение интенсивной терапии, чтобы успокоиться. И открыл дверь.

Свет в комнате не горел, а койка была пуста. Он уже готов был нажать кнопку, вызывая медсестру, когда увидел неподвижный силуэт у окна, спиной к нему. В неярком утреннем свете он разглядел знакомые очертания.

– Мими? – нерешительно спросил Кайцзун. В его сердце закралась тревога.

Девушка осталась на месте. Спустя несколько секунд телесная пленка на ее шее засветилась золотистым иероглифом «ми». Даже сквозь тонкую ткань больничной сорочки иероглиф светился ярко и ровно. Она обернулась с улыбкой на лице, и линия границы света и тени прошла по лицу до тех пор, пока улыбка не оказалась в тени.

– Кайцзун, ты пришел.

У нее был все тот же чистый и нежный голос, так, будто ничего не произошло.

Кайцзун стоял в ошеломлении, а затем ответил на приветствие. Включил свет и пошел к ней, внимательно разглядывая ее улыбающееся лицо. Раны очень хорошо заживали, остались лишь пара небольших шрамов на лбу.

– Что? Ты меня теперь не узнаешь?

– Нет… как ты себя чувствуешь?

Кайцзун протянул руки, чтобы обнять Мими за плечи, но вспомнил, что они не в Америке, и его руки повисли в воздухе.

Мими взезапно поймала его ладонь и обхватила своими, уверенно и точно, будто действуя по заранее написанной программе.

– Как вернувшаяся от смерти к жизни.

Кайцзун остолбенел. Казалось, его тело пронизывали удары электрического тока, он был не в состоянии отвечать.

На лице Мими появилась неуверенность, которая сменилась пониманием. Она отпустила руку Кайцзуна и склонила голову.

– Я слышала, что ты все это время со мной сидел. Наверное, если бы не ты, я бы уже давно мертва была.

Кайцзун расслабился. Взял за руку Мими.

– Не говори глупостей. Директор Линь согласился поставить у палаты круглосуточную охрану. Тебе больше не угрожает опасность.

– Опасность?

– Все это в прошлом. Если бы я раньше мог увезти тебя в безопасное место…

Он умолк, прикусив нижнюю губу. Он чувствовал себя идиотом. Что-то мелет, совершенную бессмыслицу.

В глазах Мими промелькнула задумчивость.

– Что случилось на самом деле? Я… я, похоже, совсем ничего не помню…

– Врачи сказали, что тебе нужно время, чтобы окончательно поправиться.

Перед мысленным взором Кайцзуна мелькнула улыбка Мими, там, на Пляже Созерцания Прибоя, и в его сердце будто вонзились тысячи игл. Он заставил себя не выказать гнев.

– Может, тебе лучше немного полежать? Я схожу к врачу, спрошу, надо ли тебе и дальше оставаться в больнице под наблюдением или ты можешь идти домой.

– Идти домой? – в полнейшем изумлении переспросила Мими.

У Кайцзуна не было слов. Родной дом Мими был в тысячах километров отсюда, недостижимый. Она говорила ему, что не чувствует привязанности к какому-либо месту здесь, на Кремниевом Острове, не чувствует себя дома. Место, с которым не связаны воспоминания, не может быть домом. Это Кайцзун очень хорошо понимал.

– Твой настоящий дом, – сказал Кайцзун, тепло улыбнувшись в попытке утешить Мими.

Он уже развернулся, чтобы уйти, и вдруг услышал позади какой-то звук. Знакомая увертюра «1812 год», та, которую по радио передавали. Его лицо дернулось, ему казалось, что эту мелодию взяли из его памяти и пропустили через голосовые связки девушки, сделав ее прозрачной, будто фарфор. Мими смотрела на него с бесстрастным лицом, со слегка приоткрытыми губами, будто музыкальный автомат в виде женщины. Из ее губ струились ноты мелодии, точные, как у музыкального проигрывателя, вплоть до постепенно ускоряющегося ритма. Короткая музыкальная фраза повторялась раз за разом, не отражаясь на ее лице ни единой эмоцией, а потом внезапно оборвалась.

У Кайцзуна мурашки по затылку пошли. Подавив желание внимательнее рассмотреть Мими, он ринулся прочь из палаты интенсивной терапии, прочь от девушки, которую он когда-то спас.

Скотт был в отеле, и его мучили повторяющиеся приступы тошноты. Отчасти, конечно же, от качки во время недавнего выхода в море, но по большей части от четкого ощущения, что его надурили.

Он попытался выйти на связь через защищенный мессенджер, но «Хирофуми Отагава» не отвечал. Потом до Скотта вдруг дошло, что сейчас на Восточном побережье США два часа ночи. Долбаный лжец! Скотт зло тыкал в кнопки, попытался унять злость, зайдя на порносайт, но браузер раз за разом показывал «451 Forbidden». Доступ к сайту был заблокирован, согласно местным законам, а код ошибки являлся отсылкой к роману Брэдбери.

В этой чертовой зоне с ограничением скорости доступа они не позволят тебе даже утешиться мастурбацией.

Скотт даже не рассмеялся. Он ожидал, что его работа на Кремниевом Острове будет почище, по крайней мере, по сравнению с теми грязными делами, которые ему приходилось обделывать в Юго-Восточной Азии, Южной Индии и Западной Африке. Он сильно, сильно ошибся.