Владимир Алексеев - Чудо [litres]

– Господин президент, вы арестованы.

– Что? – Гарант конституции с трудом отвлекся от экрана, где теперь показывали только пустое небо.

– Господин президент, вы арестованы, – добросовестно повторил полицейский.

Никто из присутствующих охранников и спецназовцев даже не шелохнулся. Судя по всему, акция была спланирована. Президент, как ни странно, тоже не пытался сопротивляться, но на него все же надели наручники и вывели. Полицейский ушел с ним. Вслед за президентом мимо меня провели Армстронг, тоже в наручниках. Видя все это, Мухаммед поспешил покинуть ВИП-зону. Преподобный, кажется, ретировался уже давно. Зона для особо важных персон резко опустела.

– Ну что, вы довольны? – спросил я Елену Романовну, через боль приподнимаясь на носилках, когда меня пронесли мимо нее.

– О чем вы? – спросила она, подписывая документы и стараясь не смотреть на меня.

– Вы теперь ИО президента, – сказал я с трудом.

Она все-таки увидела мое жалкое состояние и гордо добавила:

– Какое это имеет значение? Это не привилегия, а долг. Мы все выполняем свой долг. В этом наше предназначение.

Она тоже поспешила выйти. По пути в лазарет ко мне подошел Кулик. За нами несли Лазарева.

– Вы? – сказал я.

– Удивлены? – отозвался Кулик без тени жалости ко мне.

– Нет. Значит, вот на чьих руках кровь людей в первых семи ракетах, – сказал я с упреком, хотя травма изменила мой голос, и я мог не утруждать себя интонациями. Я сам звучал как упрек.

– А, вы об этом. Ну, они в безопасности, не волнуйтесь. Вы, кажется, уже знакомы с подземным лабиринтом. Они там.

– Хм… – Удивительно, но, несмотря на крайне унизительное положение, в котором я теперь находился, весть о спасении этих людей или не людей меня утешила. – Спасибо.

– За что?

Я не ответил. Кулик хмыкнул, а потом после паузы сказал:

– Вы удивительный человек, Борис Андреевич. Но очень предсказуемый. Обычно эти качества не сочетаются у одного человека, но в вас они уживаются. Несмотря на то что вас так просто прогнозировать, все, что вы делаете, удивляет.

– Хватит, – сказал я, – идите. Празднуйте победу. Ваш Иштар улетел, куда вы хотели.

– Ну вот, я же говорил. Вы удивительный человек. Ну, при чем здесь Иштар? Все, что мы хотели, – вода. Только вода, и ничего больше.

Я вспомнил, как Лазарев говорил мне про воду, но не принял этого всерьез.

– Вода?! – закричал я. – Вы что, издеваетесь? А как же Марс? Все было только фарсом? Мой глаз?! Посмотрите, что вы сделали со мной!

– Борис Андреевич, вы сильно утомились, – сказал Кулик, – вам пора отдохнуть.

С этими словами он вколол мне что-то в шею. Я отрубился.

…Увидел, что оказался в совсем другом месте. Я лежал на берегу озера, а рядом были какие-то люди.

– Простите, – спросил я. – Что со мной случилось?

Три старика переглянулись, один из них, с длинными белыми волосами, сказал:

– Мы думали, ты нам скажешь, Иоанн. И ждали здесь, пока ты придешь в себя.

– Иоанн? – сказал я, понимая, что меня спутали с другим человеком. – Простите, вы ошиблись. Мое имя Клавдий.

Старики снова переглянулись.

– Нас призвал сюда ты, Иоанн, – сказал старик с черными волосами. – Чтобы узреть Христа. Поэтому мы пришли.

– Это ошибка, – сказал я. – Я никого не звал сюда. Мне очень жаль.

Один из стариков, ниже всех ростом и с круглым лицом, сказал:

– Мы старцы Олаф, Чоэпэл и Амос. Все знают, зачем мы здесь. И ты, Иоанн, должен объяснить нам, что произошло. И что мы будем говорить людям. Мы уже не мальчики, но то, что мы видели, не укладывается в наши головы. Не испытывай нас и скажи, в чем истинный смысл всего, что произошло. Ибо мы страдаем от своей близорукости.

Я хотел и в третий раз повторить, что я не Иоанн и что сам меньше всех знаю, что здесь случилось, и все в таком духе, но, поглядев пристальнее на стариков, понял, что они не отступят. И тогда я сказал:

– Ну, хорошо.

Все трое начали улыбаться, кивать и переглядываться с одобрением. Умиляющее зрелище.

– Я не знаю, что сказать вам. Но я знаком с человеком, который всегда знает ответы на все вопросы. Я отведу вас…

Говоря это, я с ужасом вспомнил, что случилось перед тем, как я потерял сознание. Борис Андреевич! Что с ним? Как же я не справился? Я погубил его! Сколько прошло времени? Может, еще не поздно!

– Скажите, – начал я говорить старикам, – где мы находимся? Есть ли здесь рядом военная часть? Я шел в нее.

– Вот там, на холме, – показал один из стариков.

– Я должен идти туда! – сказал я, вставая.

– Мы пойдем с тобой, – ответил другой.

Я был одет очень странно. Длинный халат, грязный настолько, что нельзя понять его истинный цвет, а на ногах сандалии. Даже исподнее было мне неизвестно. В кармане халата я обнаружил две вещи, одну из которых хорошо знал – мой серебряный крестик. А вторая – медный браслет с львиными головами – казалась совершенно чужой. Не было ничего, что помогло бы мне удостоверить свою личность. Закралось сомнение, что меня могут не узнать или, что хуже, принять за сумасшедшего. Еще и в компании с безумными стариками. Но чувство вины было сильнее всего, и я просто поспешил на холм. Страх, что я потерял Бориса Андреевича, гнал меня туда, где должны были знать о нем.

Видимо, я очень долго шел к части, и наконец, через неопределенное время подойдя к КПП, я увидел тлеющий кусок, напоминающий обшивку самолета. Рядом лежало мертвое животное. Я невольно присмотрелся. Олень. Как странно. Этого беднягу перевозили в самолете?

– Здесь была авария? – спросил я.

– Мы затрудняемся ответить, – начал свой ответ один из моих престарелых спутников.

Но я не стал слушать и пошел дальше, прибавляя шаг. Опять олень, опять авария. Только теперь олень мертвый. Ворота в часть были закрыты. Еще от старых времен на зеленом железе здесь остались две красных звезды. Будка с охраной была пуста и заперта. Я постучал в тяжелые ворота. Глухой звук оказался очень тихим. Я хотел закричать, но раздался скрип. Ворота приоткрыли изнутри.

– Проходи, – сказал голос. – Один.

– Подождите здесь, – сказал я старикам и вошел на территорию части.

Человек, который впустил меня, судя по форме, был не солдат, а полицейский. Причем не рядовой.

– Я…

– Я знаю, кто ты, – сказал он. – Тебе туда.

– Спасибо! Там Борис Андреевич?

Полицейский, которого я тоже вспомнил, уже отвернулся и не ответил, но у меня появилась надежда. Наверное, Борис Андреевич добрался до части и распорядился, чтобы меня ждали. Значит, он в порядке. В груди защемило, к глазам, кажется, подступили слезы. Я побежал туда, куда указал полицейский. Это был лазарет. На входе меня сразу пропустили, и я оказался в вестибюле, где сидел дежурный в белом халате. Лазарет, ну конечно! Борис Андреевич, наверное, сломал руку в аварии.