Кристиан Бэд - Вторжение 1: высший разум [СИ]

— Что-о?! — изумилась НеЭВМ.

— Я интересуюсь доказательной базой ваших предположений, Не… Эльвира э-э. Владимировна.

— База тебе подошла бы — картофельная!

«Чё за фигня? Какая картофельная? А-а, это же опять из детства бабушки! Какие-нибудь пионеры, копающие картошку? Значит, понесла-ась!.. Пять баллов Гриффиндору!»

— Завтра придёшь с матерью! Сначала — мать, потом — ты!

Вадим пожал плечами:

— Мать работает, ничем не могу помочь. — Он наигранно расстроился, развёл руками. — Ведите меня лучше к завучу? Давно я не жаловался на дискриминацию альтернативно мыслящих меньшинств.

— Это пусть завуч разбирается, какое ты там мыслящее! А ко мне ты без матери больше не войдёшь! Это я тебе обещаю!

Вадим пожал плечами и уставился на секундную стрелку. Часы он носил, не снимая. Даже мылся в них, благо — водонепроницаемые.

Часы ему нравились. Вадим знал, что с появлением сотовых телефонов часы сделались в некотором роде анахронизмом, вариантом дорогого ненужного подарка, но предпочитал использовать их именно по назначению. Как хронометр.

Иногда ему казалось, что у него с часами особенный договор: когда Вадим опаздывал — они тянули время, когда попадал в неприятные ловушки — торопили.

Часы не подвели и сейчас — секундная стрелка неслась, как оголтелая, и даже слегка опередила трель звонка.

К завучу Вадим отправился под конвоем раскалённой, как «Тефаль», исторички.

Всю дорогу НеЭВМ думала только о нём, бубня в спину, но фатально не поспевая за широким шагом довольно рослого школяра.

Вадим топал себе, засунув руки в карманы и бренча там любимыми гайками.

Гайками, гильзами, потерянными кем-то ключами и прочей мелочёвкой глубокие карманы его бесформенных «парусиновых» штанов (вечно без формы!) были заполнены на треть. Весили штаны, как свежеубитый мамонт (бабушка!), и охотник убегал в них сейчас от тянувшегося сзади неприятного хвоста погони.

НеЭВМ историчку прозвали за совершенно нелогичное поведение. Не дотягивала она даже до допотопной ЭВМ, не то что до современных компов. То истекала к ученикам необоснованной любовью, то придиралась вот так, по-глупому, словно внутри у неё сидели две совершенно разные личности. «Нелогичность взрослых — особенно бесит, — думал Вадим, всё ускоряя и ускоряя шаг. — Захочешь вдруг поучиться, а у кого?»

Завучем, однако, работала вполне нормальная тётка, Ирина Владимировна Петрова — простая и понятная, как её фамилия. И потому Вадим не очень-то напрягал нервную систему по поводу визита в учительскую.

Завуч знала, что посылать Вадима за матерью — совершенно бесперспективно. Его мать руководила заводом резинотехнических изделий. На воспитание сына времени у неё не хватало, только на спонсорскую помощь школе. Отец? Его давно отправили в отставку, и место было вакантно. А травмировать бабушку Вадим отказывался наотрез.

Бабушке сравнялось семьдесят четыре года. Мама была у неё поздним ребёнком, а Вадим был поздним у мамы. (Потому что «работа, и мужиков нормальных нет»).

Учился он в общем и целом нормально, вот только язык иногда доводил до учительской, а то и до кабинета директора. Держать язык за зубами Вадим в эру постгласности, ю-туба и соцсетей — не умел и не собирался.

В учительской по случаю перемены было тесно, пустовал только стол завуча у самого входа. Но и возле него уже собиралась очередь: переминалась с ноги на ногу русичка, а теперь добавился и Вадим.

Он вырулил к пустому столу Ирины Владимировны и застыл, высматривая её.

Завуч тусовалась в другом конце длинного кабинета — раздавала ценные указания. Высокая, поджарая, в массивных стильных очках, она была похожа на хорошо замаскированного хищника. Вот если нацепить очки на пантеру — самое то.

Учительница руслита Анастасия Павловна, молодящаяся шатенка предпенсионного возраста, встретила Вадима так, словно сама инициировала его прибытие в учительскую.

— Опять Скрябин? Всё в твоём духе лёгкого свинства?

— Вообще-то у свинства дух тяжёлый, — огрызнулся Вадим. — А свиньи — существа сложные, интеллектуальные, к ним подход нужен.

— Тебе виднее, — усмехнулась Анастасия Павловна.

— Ну я-то реально был в свинарнике….

Повисла пауза.

Анастасии Павловне очень хотелось ответить, что она в свинарнике тоже была, причём пару минут назад… Но не в учительской же так срываться?

Вадим мысленно поставил себя пять баллов и посочувствовал пятиклассникам — ему-то руслит два года осталось терпеть, а у них ещё всё впереди.

В свинарнике он действительно был. Полдетства на каникулы его ссылали в деревню к бабушке, пока сама бабушка не переехала наконец в город. Он знал, что свиньи по-своему аккуратны, даже в туалет ходят в один облюбованный угол. И слушаются не всякого. Но душок в свинарнике всё равно был зачётный и совсем не «лёгкий».

Анастасия Павловна, не найдя, что ответить, сыграла в оскорблённую:

— Ты не уважаешь старших, Скрябин!

«Ну начался квест на „ты меня уважаешь“, пройди в каждой учительской».

— А за что я должен их уважать? — пожал плечами Вадим. — Чего конкретно добились в этой жизни ваши так называемые «старшие»? Личные успехи? Огромная зарплата?

— Скрябин! — взвыла НеЭВМ. — Ты и здесь дерзишь?

— Наверное, — согласился он задумчиво. — И зачем вы только взяли меня в десятый класс?

— Мы ещё не взяли!

— Ну так другие школы есть.

— А ну, успокойся, Вадим! — громко сказала Ирина Владимировна, садясь за свой стол.

Одёрнула она якобы Вадима, но смотрела на коллег и обращалась именно к ним. И начала экзекуцию с НеЭВМ, резковато спросив у неё:

— Что случилось, Эльвира Владимировна? Историю сорвал?

— Не сорвал, — неохотно выдавила та. — Но злостно списал самостоятельную. Грубил.

— Хорошо, я разберусь.

— И чтобы без матери!.. — робко выдохнула НеЭВМ.

Ирину Владимировну учителя побаивались — пр а вила она твёрдой рукой и на всех имела компромат.

Вадим, чуявший конец перемены нутром, посмотрел на часы. Тут же раздалась трель звонка.

Педагоги потянулись к дверям учительской, торопясь в свои классы.

— Я разберусь, Эльвира Владимировна, — повторила завуч. — Вы подойдите ко мне после уроков, выработаем стратегию.

Уже по тону было понятно, что особенно «разбираться» Ирина Владимировна сегодня не планирует.

НеЭВМ кивнула — а что ей было делать? — и поспешила нести неразумное, доброе, вечное следующему классу.

Вадим и завуч остались в учительской вдвоём.

— Ну зачем ты опять? — спросила Ирина Владимировна, снимая очки и сразу превращаясь из пантеры в усталую домашнюю кошку.

— Она ко мне придирается, — пожал плечами Вадим уже совершенно без ехидства. — Списываю я — не больше, чем остальные.