Александр Лычёв - Сердце Марса (СИ)

— Ох!.. — жалобно воскликнула Вера.

И было от чего. Вместо того, чтобы превратить часть кальдеры в лавовое озеро, как бывало сотни раз за последние миллионы лет, новый кратер просто будет выбрасывать лаву на склон. Лава. Много лавы…

Вот теперь Ивана прошиб холодный пот по-настоящему. Он видел позапрошлогоднее извержение Мауна-Лоа на Гавайях. Эту жидкую базальтовую лаву, текущую, как вода!

Иван промоделировал дальнейшие события… Всё верно — поток расплавленного камня, будто огненная река — да какая там река — Гольфстрим просто-таки! — сжигающим всё потоком несётся вниз по склону Олимпа — и низвергается водопадом… то есть лавопадом — с семикилометровой высоты к его подножью. Основание величайшего в Солнечной системе вулкана окружено низменностью. Видимо, когда-то она была заполнена водой, и та подмыла склоны, отсюда и эти почти отвесные многокилометровые стены, так привлекающие альпинистов… Да, зрелище ожидается ещё то… Особенно замечательно это будет смотреться из Уранограда, расположенного километрах в пяти-десяти от того места, куда рухнет лавовый поток. И именно оттуда идёт больше половины топлива для Сердца Марса! Похоже, Великие Вулканы действительно ревнивы…

Вера схватилась за голову:

— Эвакуировать людей успеют. И даже часть техники. Но само месторождение! И Сердце!..

Да. Сердце. Иван вдруг вспомнил тот самый день…

Тогда они только закончили третий цикл обучения. И, по традиции, приехали к нему — к первому водоёму под открытым марсиаснским небом. Бывший жёлоб Мелас, входящий в систему Долин Маринер — ставший первым морем, заливом будущего океана — давно превратился в место паломничества по поводу и без повода для всех жителей всех марсианских колоний, не только советских. Они были тут всей группой на выпускном по окончании второго цикла — и, наверное, побывают ещё неоднократно…

Воды морей отражают цвет неба. Так что обычно водная гладь Маринера была сине-фиолетовой. В некоторых местах — на мелководье, где размножались водоросли — становилась зеленоватой. Но сейчас, как и довольно часто, над глубочайшей впадиной этого, с орбиты похожей на шрам от удара сабли, висела облачная дымка. И воды казались серыми. Очень спокойными — волн почти не было. Во-первых — потому, что водоём на самом деле не особенно пока велик. А во-вторых — потому, что на самом деле тут аж два водоёма. «Старая вода», вытекающая из трещин в почве, представляющая собой растопленный миллионолетний лёд, по сути — густейший рассол, ещё концентрированней, чем в Кара-Богаз-Голе или в Мёртовм море Земли. Поверх неё струилась «новая вода», стекающая по стенкам Маринера ручьями и реками, порождёнными первыми марсианскими дождями. Из-за этой странной особенности гидрологии волнения почти не было… Вот только раз в сто секунд по поверхности проскальзывала легкая зыбь. Несильная. Но очень… регулярная. Часы по ней сверять можно было бы легко. А если лечь на землю и приложить к ней ухо — то можно услышать и глухие удары — раз в те же сто секунд. А вообще-то, если причувствоваться, можно всегда научиться слышать Сердце.

Сердце Марса… Оно оживило планету. Вот именно о нём они тогда и говорили…

— Вообще-то, проект станции появился ещё в двадцатом веке. Незадолго до реставрации капитализма в первом Союзе…

— Да ладно, — недоверчиво хмыкнул Иван. — Куда на Земле девать столько энергии? Планета ж перегреется!

Вера досадливо наморщила носик:

— Да нет, спроектированная тогда атомно-имульсная станция была гораздо меньше. Просто такая «бочка» из металла триста на сто пятьдесят метров, и стенки толщиной в десятки метров, внутри на треть залитая жидким натрием. И боеголовки по десять килотонн должны были детонировать там с определённой периодичностью… Взбаламученный натрий крутил турбины напрямую — или сначала передавал тепло воде, а уж та, испаряясь, крутила… Всё просто.

Иван пожал плечами:

— Ну да, наверное, это действительно предшественник Сердца. У него, правда, габариты больше в двадцать с лишним раз, и сложнейшая система охлаждения, и боеголовки в пять килограмм эквивалентной массы… Ну, как раз сто мегатонн выходит в тогдашних единицах, больше на четыре порядка. А, ну да… — вспомнил он лекцию по истории терраформирования, — мегатонна в секунду! Четверть того, что Марс получает от Солнца… А почему же тот проект тогда не был воплощён в жизнь? Из-за Реставрации?

Вера взмахнула рукой:

— Как раз нет. Разоруженческие договора. Формально это ведь были бы ядерные испытания. Старый Союз был очень тесно скован такими соглашениями… Тогда питали иллюзию, что с капиталистами можно договориться.

Иван кивнул:

— Да-да, это и привело в итоге к неадекватному пацифизму, готовности на любые уступки и, в конечном счёте, к Реставрации… Сколько лет потом понадобилось, чтобы…

Вера пожала плечами:

— Ну, это дело обычное. Можно случайно ошибиться в пилотировании — и стать калекой на месяцы и даже годы, покуда тебе все новые органы не вырастят… Но, — она смешно нахмурилась, вспоминая что-то… — рыбка задом не плывёт, как говорит моя прабабушка Катя. История не идёт назад: время старого мира ушло… Союз неизбежно должен был вернуться.

Они замолчали…

И Союз вернулся. Социализм победил не только на севере Евразии. Давно уже не осталось несоциалистических стран. Ивана это даже слегка забавляло… Он вспомнил зал ожидания аэропорта, через который они сюда прибыли. Его настенные росписи делались не только советскими, но и иностранными художниками. Почему-то были выбраны в основном исторические мотивы. С тех пор, как социализм возобладал в мировом масштабе, каждая страна искала — и находила — в своём прошлом героев, мыслителей или пророков, чьё существование свидетельствовало о наличии в этих странах развитых социалистических и коммунистических традиций… И потому там Томас Моор соседствовал с Муаммаром Каддафи, а Мао Цзэдун — с Уго Чавесом… Какая разница, в конце концов? Через десять тысяч лет, когда человечество расселится по Галактике — кто вспомнит о деталях земной политики двадцатого — двадцать первого столетий?

Внезапно Иван почувствовал странное раздражение. И сказал:

— Сердце Марса — просто энергостанция. Сверхмощная по нынешним меркам — но и только. Для нормального отопления Марсу вообще-то надо таких штук пять-семь. Нам с тобой будет, чем заняться!…

— Неужели ничего нельзя сделать? — почти прокричала Вера. — Почему на этот раз лава пошла по другому пути?!!

Иван вздохнул:

— На Земле вулканы не вырастают такими огромными, как тут, потому, что движение литосферных плит отрывает их от того места, где магмовый фонтан снизу бьёт в кору. В конечном счёте вулкан «сносит», и он теряет питание. Но тут все процессы идут куда медленнее… Наверное, какое-то перемещение всё-таки идёт, хоть и весьма небыстрое… Вот и вышло так, что сейчас, впервые за триста миллионов лет, проделать новый путь на волю для лавы оказалось проще, чем идти по старому…