Влад Воронов - Помеченный на удаление [CИ]

Вроде спокойно вокруг. Но не успели пройти и десяти метров — рев мотора совсем рядом. Бежим, как два Уссейна, один Болт, другая Гаечка. Протискиваемся в дверь, захлопываем ее за собой, задвигаем засов. Из-за загородки выскакивает охранник. Пока я роюсь в кармане в поисках АйДи, Лилька объясняет, что за нами гонятся. Охранник чертыхается и тянется к кнопке на стене. Наконец достаю карточку из кармана. Он убирает руку от кнопки и машет рукой — «Быстрее!». Мы бежим по коридору. Знакомый зал, маленькая рамка пассажирских Ворот, оператор в своем закутке. Не успели толком сесть, транспортер уже двинулся. Гудок, тепло, холод, два гудка…

Успели.

Снова знакомый холл. Идем к выходу. В голове крутится одна мысль: «Да, мы сделали это! План был абсурдный, но он сработал! Идиотам везёт!». Я толкнул дверь на улицу, яркий свет резанул по глазам. Но проморгаться нам не дали.

— Стоять! Руки за голову! Повернуться! На колени!

В лицо смотрели два автоматных ствола, еще два уставились на Лили. Кто-то сдернул со спины рюкзак, руки больно завернулись за спину, затрещали наручники.

Похоже, идиотам везет не всегда…

Конец второй части.

Комната, куда меня втащили, вызвала стойкое дежа-вю. Точно в такой же меня допрашивал агент Харденер с год назад, пытаясь заставить признаться в работе на русский протекторат. Тот же прикрученный к полу пластиковый стул, тот же стол со скобой для наручников. В прошлый раз «браслетами» не пользовались, а сейчас защелкнули на запястьях. И все прочие радости до кучи — пустые карманы, ни ремня, ни шнурков.

Паршиво день начинается. И вчерашний, проведенный в камере-одиночке, был ничуть не лучше. Единственная радость — отоспаться получилось после ночи за рулем. Еще бы сходить в душ, надеть чистую одежду и пожрать, но увы.

Дверь за спиной открывается, и входят трое… нет, четверо. Трое рассаживаются напротив, четвертый остается пыхтеть за спиной.

В прошлый раз я пытался хохмить. А сейчас что-то не хочется.

Смотрю на вошедших. Ни одной знакомой рожи, но это ничего не значит. Орден любит проводить ротацию своих сотрудников. Сегодня ты в Порто-Франко, завтра в Нью-Дели, послезавтра здесь, на Острове. А то, что это именно орденцы, сомнений никаких. Двое в форме, третий в костюме, но у него папка официальная. Доводилось видеть.

Тишину нарушил толстый в форме:

— Кого я вижу! Это же знаменитый хакер Влад Воронофф, вставший на путь раскаянья и перевоспитания! Гроза пиратов и мастер расследований, герой обороны острова! Я ничего не забыл?

Молчу. Хочется человеку комика изображать — пусть себе старается. Нельзя вставать на пути будущей звезды стендапа. Не отмоешься потом.

— Вот только перевоспитался ли наш герой в действительности? Не вернулся ли он на путь порока? Не пользуется ли он нашим порталом между мирами, чтобы здесь прятаться от совершенных там преступлений?

Что-то утомили меня эти завывания. Похоже, отмолчаться не получится.

— Да ладно, Орден сюда столько человеческих отбросов тащит, при этом не забывая твердить о праве на второй шанс, что я на этом фоне — ангел.

— Убийц высших государственных чиновников у нас до сих пор не было.

Это второй в форме в разговор вступил, тощий. А третий, в пиджаке, явно от происходящего балагана мается и удовольствия не получает. Вон, даже со стула вскочил и к стене спиной прислонился. Но папку из рук не выпускает.

— Этот Сервье был мразь и коррупционер, и все это прекрасно знают. И суд, который его оправдал, тоже. Пришлось исправить судебную… ошибку.

— Наш герой взял на себя роль Божьего суда?

Я посмотрел на тощего.

— Если ваш коллега перестанет изображать из себя Джима Керри, мы сэкономим кучу времени.

— Ты готов разговаривать?

— Я всегда готов разговаривать, когда разговаривают нормально.

— Тогда слушай. Ваша дурацкая выходка во Франции привела к тому, что цюрихский транспортационный пункт оказался скомпрометирован. Понятно, что нашими сотрудниками оборудование было отключено и уничтожено, а программное обеспечение стерто. Так что сама концепция Ворот осталась в тайне, но теперь нужно готовить новый пункт, завозить туда оборудование. А это всё затраты, вдобавок к расходам на прекращение судебного дела и, естественно, выплаты неустойки тем людям, кто не смог воспользоваться цюрихскими Воротами и был вынужден лететь в другое место.

— Мне очень жаль, что так получилось. Вычтите у меня из зарплаты.

— Мы вроде бы договаривались разговаривать серьезно? Затраты велики, и твое жалование до конца жизни их не покроет.

— Но?

— Что «но»?

— Судя по вашей интонации, вы хотели мне что-то предложить в счет этих денег.

— Да. Только термин «предложить» здесь будет не совсем правильным. Скорее я хочу сообщить, что вы двое должны будете сделать, чтобы мы не требовали с вас немедленной выплаты этих денег.

— То есть вы потребуете эти деньги позже?

— Нет. Если вы все сделаете как надо, долг будет списан полностью.

— Излагайте. Выбора у меня нет, как я понял.

— Выбора у вас действительно нет. Я напоминаю, что Влада Воронова до сих пор ждут для обстоятельного разговора власти московского протектората, а некоего канадца по фамилии Биго — торговцы дурью по обе стороны гор Сьерра-Невада. И готовы за это заплатить неплохие денежки. Жаль, что одну и ту же голову нельзя дважды продать, но зато можно устроить аукцион. Готов спорить — выиграют наркос. Но это здесь. А за ленточкой есть одна марсельская банда, оставшаяся без главаря и мешка наркоты. И фонд поддержки беженцев очень интересуется, куда делись их деньги. Кстати, вашу подругой там тоже искали. Провалите операцию — мы вас обоих просто продадим. Ничего личного, чистый бизнес.

Пугать надо именно так — спокойным деловым тоном. Веришь сразу. Не особо давно я в Новом Мире, но наследить успел изрядно. Где-то по долгу службы, где-то по стечению обстоятельств, а порой и по неуёмной живости характера. И охотно верю, что злопамятных людей за спиной осталось немало. Вот только фигня все это насчет больших убытков. Меня явно хотят привлечь к какой-то работенке, но так, чтобы лишить возможности отказаться. А раз так — давлю в зародыше идею откупиться. Послушаем.

Тощий посмотрел на мужика в пиджаке. Тот сел за стол напротив меня. Толстый и тот, кто стоял за спиной, вышли из камеры.

— Что вы знаете о трансплантологии?

Голос у него оказался неожиданно высоким.

— Когда у человека какой-то орган поврежден или не работает, ему пересаживают здоровый.

— В принципе правильно. Откуда берут здоровые органы?

— У доноров.

— Зачем донору отдавать свой здоровый орган?

— Либо за деньги, если орган парный или без него можно обойтись. Или с мгновенно умершего. Мотоциклист шлем забыл надеть или кому башку прострелили.