Семён Афанасьев - Доктор 3 [фрагмент]

- Я не против социальной ответственности, - продолжаю. – Я против того, чтоб меня обманывали, считая идиотом. НЕ способным заметить подмену понятий.

- А какая тебе разница, под каким лозунгом воевать, тьфу три раза? Если в армии? – смеётся Котлинский.

- Разница есть. Если я понимаю, что моей стране нужна защита, меня не нужно будет никуда загонять насильно: я там окажусь сам и добровольно. НО, - поднимаю вверх палец, - когда меня туда загоняют не добровольно, это ещё ладно. Надобности бывают всякие, и не все видны с моей колокольни... Но если мне при этом врут, оперируя понятием «долга», в который я никогда не влезал... знаете, это не уважение. Если мне не говорят правды, но при этом лишают выбора, служить или нет, это неуважение. Ко мне лично. Мне кажется, посылая кого-то на возможную смерть, не нужно лукавить даже в мелочах. Вот с этим я уже смириться не готов.

- Не знаю, к чему, но вспомнилось. – После паузы говорит Бахтин. – Я ж в пянджском отряде служил. У нас дэшэбэ был в отряде, а дэшээмгэ – на той стороне. Ну, типа передвижной заставы, долго объяснять... Так вот я что-то ни на той стороне, ни вообще в погранвойсках ни одного сына первого секретаря не видел. У меня друг был, по спорту, он вообще в семьсот восемьдесят третьем, кундузском. Раньше меня. Вот и он что-то обкомовских детей там не встречал...

- Не ожидал, что не один так думаю, - говорю после паузы. – Вообще, социальные рефлексы быть должны. Но, наверное, их тоже надо как-то разделять. Здоровый социальный рефлекс складывается из суммы долгов: гражданина – обществу. И – обратно. Если система перекошена – это не здоровый рефлекс.

- Мечтатель, - смеётся Котлинский.

- Этот мир строил не я, - в который раз пожимаю плечами. – Только пытаюсь в него войти. Чтоб вам сейчас не было смешно, должны быть абсолютно симметричные механизмы коррекции. Пример: мы разве выбираем Акима города? Акима области? Нет. Его назначают сверху, если совсем точно, то президент. И так везде. У нас нет симметрии в отношениях. А в жизни, как и в бизнесе, если игра идет в одни ворота, вторая сторона будет ситуацию исправлять. Как минимум, до паритета. Но, слегка посмотрев жизнь, скажу: будет не исправление до паритета. А маятник. Что самоубийство для общества. Не скажу, что лично что-то уже придумал; но по мне, если у тебя перед дверью куча мусора, и она тебе мешает, её надо убирать. А не сетовать на кретинов, которые тебе в наследство её оставили...

Бахтин с Котлинским дружно смеются в этом месте, и даже Марина присоединяется к ним.

- Это мы от умиления, - выдавливает в мою сторону Котлинский. – Но тему лучше давай сменим...

Спрашиваю разрешения Бахтина, затем отправляю Лене дислокацию. И буквально через десять минут она присоединяется к нам, тихонечко постучав во входную дверь ногтями.

- Спасибо, что не стали звонить! – слышу, как в прихожей её благодарит Марина.

_________

- ... я вообще атеистка, как все, наверное, врачи, - Лена с благодарностью принимает чай от Марины. – Как по мне, в человеке есть всего лишь две базовые безусловные программы.

- Чьи? – удивляется Котлинский.

- Конструктора, - спокойно отвечает Лена. – Того, кто нас конструировал. Людей. Первая: передать наследственную информацию дальше. Это мы делаем через гены, размножаясь. Вторая: постоянно работать над собой, улучшая лично себя, до самой смерти.

- И как эта теория учитывает необратимые возрастные изменения? – скептически улыбается Котлинский.

- Как минимум, есть такой орган – мозг, улучшать показатели которого реально до самой смерти, - спокойно отвечает ему Лена.

Глава 30 (н.ч. Не уверен. Возможно, утром буду резать и исправлять)

Дальше Котлинский и Лена дискутируют на околомедицинские темы, понятные только им двоим, и спохватываются только тогда, когда я толкаю Лену ногой под столом, указывая взглядом на дверь. Общаться нам всё равно где, а семье Бахтина нужен отдых.

Лена с Котлинским перебрасываются ещё парой слов, и мы перемещаемся на улицу.

- Саня, ты бы мог завтра перед школой заскочить в КЛИНИКУ? – спрашивает Котлинский от своей машины.

- Только если очень рано, часов в восемь.

- Я завтра на дежурство, - машет у меня рукой перед носом Лена. – Какие восемь? Ты завтра в семь встаёшь мне с собой перекус готовить. – Дальше она поворачивается к Котлинскому, - могу его к вам в семь сорок пять закинуть. А от вас в лицей он сам добежит, бегает шикарно...

- Ага, и сидеть потом там вспотевшим несколько часов, д у ша-то в школе нет, чай не спорткомплекс, - бормочу себе под нос, но меня никто не слушает.

- Не знаю, как для кого, а я дня три из шести в семь тридцать уже в кабинете, - отвечает Котлинский. – Семь сорок пять нормально.

- Меня никто не спрашивает, - продолжаю бормотать вслух. – Игорь Витальевич, а что за вопрос-то? Может, сейчас лучше?

- Сейчас лучше только для тебя, чтоб утром не напрягаться, ааа-га-га-га-га, - отвечает Котлинский. – И не вставать раньше. А у меня сейчас голова не варит для мозгового штурма. А тут именно подумать надо. Вместе, на свежую голову.

- Понял, - подталкиваемый Леной, сажусь в машину.

_________

- Я об этой твоей санации поговорить хотел, - сообщает Котлинский утром в клинике, куда меня ни свет ни заря привозит Лена. – Сегодня утром заезжал к Бахтину, глянул девочку. И воспаление тьфу-тьфу, и температура норма. Можешь объяснить, что ты сделал?

- Да я Стеклову раньше объяснял, мы с ним так и познакомились, когда у меня дед к нему с отёком лёгких загремел. Вижу и могу легко справиться с любой микробиологией во всех тканях, касающихся дыхания: лёгкие, бронхи, так далее. Все микроорганизмы очень чувствительны к частоте. На определённых частотах, гибнут со скоростью звука. Как, не знаю; вижу только, что прекращают быть живыми. А видны, если лично мне, очень хорошо: контраст частот сильный.

- Стеклов мне почему-то ничего не говорил, - задумчиво говорит Котлинский. – Я вчера не стал пороть горячку, хотел до утра остыть, сегодня тебя спросить. Может, нам патронаж расширить и на первые несколько месяцев после родов?

- Вот тут я вам точно не советчик, - удивлённо раскрываю глаза. – Тема наверняка гораздо более обширная, чем я вижу со своей колокольни. Что сама беременность: где я и где оно. Что уход за новорожденными. Могу только с инфекциями бороться. И то... Пока на практике только с дыханием результат был. Как оно будет с желудком и кишечником – понятия не имею.

- Там как раз проблем меньше по статистике, - автоматически отвечает Котлинский, явно думая о чём-то своём. – По-хорошему, если мы со всеми инфекционными проблемами носоглотки и лёгких таким образом можем справиться, это явно надо делать доступным. Широким массам. И я сейчас не о деньгах. Ты не представляешь, насколько это проблема в масштабах именно города.