Иван Беденко - Код человеческий [litres]

– А домик ты к чему?

– Говорю ж, забей. Домик тоже неплохо, я его к шестидесяти пяти тоже не получу, вот и ввернул для полноты.

Они встали и медленно побрели к центру парка.

…Матвей удивлялся себе. Как-то наблюдая за проезжающим шикарным автомобилем, он внезапно осознал, что никогда не завидовал богатым и не стремился купить нечто подобное. Он спокойно садился в свой древний, видавший виды «бигфант» и, получая от него ровно столько, сколько тот был способен отдать, направлялся по делам. Нет, конечно, Туров по случаю ездил в дорогих авто, прекрасно себя в них чувствовал, наслаждался тишиной в салоне, мощностью двигателя и комфортом кресел, но и в «бигфанте» его ничего не раздражало и не вызывало ощущения неполноценности. Почему? Наверное, дело в глобальности мыслительных процессов. Можно представить себе средневекового рыцаря, увидевшего старый добрый «бигфант» и какой-нибудь «Супер-Авто-Корсе» последней модели. Неизвестно, что несчастный испытает в первый момент, но, привыкнув, вряд ли найдет между автомобилями какие-то существенные отличия. Четыре колеса, двигатель, работающий на бензине, двери, подвеска, фары и один общий эффект – чудесное движение посредством преобразования энергии сгоревших газов в энергию вращения колес. Принципиальная схема одинакова, все остальное: материалы отделки, навороты конструкции, эргономика – нюансы, недоступные восприятию рыцаря. Тот же эффект можно наблюдать если сравнение машин проведет наш далекий потомок. Как, например, уловить особенности конструкций различных паровозов? Ну пыхтят, ну шипят, ну едут, в конце концов. Вроде, все большие и черные, все пар вырабатывают, а дальше различия теряются, потому что паровозы принадлежат эпохе, сведения о которой носят для нас общий характер. Выходит, преимущества «Супер-Авто-Корсе» перед «бигфантом» очевидны лишь для людей, живущих в коротенький временной отрезок. Их сознание сконцентрировано на примитивных вещах, которые завтра потеряют всякий смысл. Кому, скажите на милость, интересны изощренные системы амортизации и рулевого управления в век общедоступных летательных капсул с роботизированной прокладкой маршрута и принудительным автопилотом? Развернет человек будущего энциклопедию, а там «бигфант» и «Супер-Авто-Корсе», абсолютно равные перед ним в своей архаичности, проиллюстрируют эпоху моторов внутреннего сгорания.

И средневековый рыцарь, и наш потомок не скованы стереотипами настоящего, их восприятие по отношению к сегодняшним явлениям глобально, а критика существенна и логична. Но что мешает современникам также критично взглянуть на мир, в котором они живут? Некоторым – ничего. Матвей считал, что относится к небольшому числу таких свободных.

Развивая мысль, Туров преисполнялся отвращением к чудовищной узколобости большинства, вполне очевидной для него. Надменное лицо владельца той дорогой машины несло отпечаток гнилой системы ценностей, где цель – никчемный ширпотреб. Субъект рождается, взрослеет, втягивается в гонку и умирает, не успев открыть глаза. Куда же движется общество?

Одно время эта мысль угнетала. По утрам, глядя на кишащую пешеходами улицу, Матвей силился понять, почему те утрачивают способность к взаимодействию, почему межличностные конфликты старыми помоями бродят в корыте, изживая все здоровое и конструктивное. Почему эгоизм возведен в абсолют как благо? Он представил, как некоторое количество единомышленников поставило перед собой высшую цель. Этим людям требуются колоссальные ресурсы, чтобы добиться результата, и, конечно, помощники. Обывателей можно убедить трудиться добровольно, можно заставить, превратив в рабов, а можно построить им мир, где они будут драться за картофельные очистки и скакать белками в колесиках, принимая мелочность как должное. В последнем случае они даже не поймут, что сражаются за пустоту, что деньги не стоят дорого и что на них не купить, например, летающую капсулу с автопилотом, «Супер-Авто-Корсе» – потолок. Такое объяснение происходящего устраняло любые сомнения в причинах и следствиях человеческих поступков.

В правильности своих взглядов Туров не сомневался никогда. Они заставляли его быть тем, кем он был, и бороться с системой. Но откуда тогда выскочил этот пресловутый домик? Чертовщина. Против воли Матвей в какой-то момент представил себя на месте Игоря, отчетливо осознал, как близка цель – полный статус лояльности. Можно не изворачиваться, а просто жить с Лилей в своем жилье, ездить на могилы родителей когда угодно, не обращать внимания на копов, простить государство за унижения, запихнуть свои идеалы в мусоропровод за ненадобностью.

Матвею стало страшно. Дыхание перехватило.

Он с усилием тряхнул головой, стремясь ослабить хватку какого-то кошмарного существа внутри. Стало ясно, что оно зрело там не первый день, никак не обнаруживаясь, и если б не взгляд Игоря… Туров совладал с собой, Игорь ничего не должен был понять. Никакого существа нет, это все мнительность и результаты недосыпа. В конце концов, будь внутри какая-нибудь гнильца, пригласил бы Матвей Игоря сюда, чтобы поручить очень важное дело? Дело, полностью отвечающее их общим взглядам!

Они свернули на тропку, еле различимую в темноте. Та уходила к массиву деревьев, петляя в высокой траве. Подкравшаяся ночь баловала прохладой и восхитительными запахами леса. Покусывали комары, терпимо.

– Понимаешь, я верю в момент, – сказал Туров. – Иногда в определенную точку собирается все. Оказавшись в нужном месте в нужное время, можно изменить хоть целую вселенную, нужно лишь захотеть. Сейчас наступает такой момент, и от того, кто им воспользуется, будет зависеть будущее. Все нынешние элементы: правительство, мы, кризис потребления, дефицит ребиса, проблема заброшенных территорий и даже вспышки на Солнце – спрессуются в мощнейший заряд, после взрыва которого, что бы ни получилось и какая бы идея ни победила, наступит эра спокойствия… Я лично представляю будущее в виде ребенка, а теперь каждая сила пытается посеять в его зародыш как можно больше своего семени. Каким получится ребенок? Посмотрим. Наша задача сделать его здоровым и красивым, в противовес желанию официалов сохранить в чертах будущего уродство настоящего и снабдить новое общество всеми старыми болезнями. Ты, наверное, все и сам чувствуешь? – Игорь кивнул, и Матвей продолжил: – Я тут общался с очень серьезными людьми. Как бы это сформулировать… В общем, есть надежная возможность прорваться через барьер на севере и рвануть к Солнечному.

– Это интересно, – произнес Игорь, – но зачем? И что за люди?

– Люди-люди… – озабоченно повторил Матвей. – Нормальные люди, хорошие. Друзья. Понимаешь, нам не хватает средств, чтобы тягаться на равных с системой. Нет перспектив в ближайшем времени бросить ей вызов. А в Солнечном осталось кое-что ценное, эти люди уверены, вот и пытаются раз за разом пробить границу.