Райан Гродин - Город-крепость [litres]

– Зачем?

– Потому что каждое утро, просыпаясь, я мечтаю об иной жизни. А это единственный способ её заполучить. Единственный мой путь домой. – Голос его такой же разбитый, как алеющие костяшки. От его звука я лишь сильней вжимаюсь рукой в решётку.

Дом. Слово это вспыхивает в моей груди, горячее, как уголь. Мне так хочется впитать в себя зелень рисовых полей и далёкие горные склоны. Хочется найти сестру и крепко её обнять. Хочется снова увидеть настоящие звёзды.

– Нам… нам нельзя думать о доме. Это только причиняет боль, – говорю я и уже по ответному взгляду знаю: он прекрасно всё понимает. Грудь его пронзает та же горько-сладкая золотистая агония. – Но я всё равно это делаю.

– Откуда ты?

– Я выросла там, где есть огромные рисовые поля. И горы. И стада водяных оленей, плещущихся, как рыбы, в утреннем тумане. – Я делаю паузу, понимая, что отхожу от темы. – Неважно. Я всё равно не смогу вернуться. Отец… он снова продаст меня.

Взгляд парня ожесточается. Я вижу, как шевелится его челюсть. Вперёд и назад, беззвучно скрежеща зубами.

– Отец так поступил с тобой?

– На ферме от меня было мало пользы. Урожай засыхал. Мы голодали. – Мне претит сама мысль, что приходится его защищать. Мужчину, после которого осталось больше ссадин и пустых бутылок водки, чем он мог сосчитать. Да, мы голодали, но он страдал от бесконечной жажды. Уверена, отец пропил все деньги, которые несколько лет назад принесла ему моя плоть.

– Это не оправдание… – парень обрывает себя на полуслове. Знаю, он собирался сказать что-то ещё, яростное и пламенное. Но сдержался. Оставил огонь гореть в груди. – Тогда куда ты направишься? Когда выберешься отсюда.

Мне неведом ответ на его вопрос. Взгляд мой вновь цепляется за ракушку. Я тщательно ощупываю каждый уголок сердца в поисках слов. Идеи, которую можно назвать парню. Но внутри пусто.

Он замечает, как я смотрю на наутилус. Сам находит ответ.

– Я знаю, ты хочешь увидеть море.

Ладонь его касается стекла почти зеркально моей. Так близко. Меньше дюйма. Я на мгновение закрываю глаза, представляя, что между нами не существует ни металлических решёток, ни холода.

– Я тоже хочу, чтобы ты его увидела.

Я поднимаю веки, а он по-прежнему здесь. Глаза такие бездонные и глубокие, ночное небо полное звёзд. Если присмотреться, я могу увидеть в них своё отражение. Крошечное, дрожащее созвездие. Совсем как те, которые мы с Цзин Линь находили на небесах.

– Я постараюсь, – шепчу в ответ. Найти гроссбух. Увидеть море.

Его улыбка касается глаз с моим отражением. Это ослепительно. Так всегда говорит Вэнь Кей, описывая, как солнечные блики играют на воде. Интересно, похожи ли они?

Парень резко поворачивает голов набок, словно далёкий голос зовёт его по имени. Имя. Я до сих пор не знаю его. Не знаю, но чувствую к нему себя ближе, чем к клиенту, который согревает мою постель раз в несколько ночей.

– Мне пора идти. – Парень начинает суетиться. – Вернусь через несколько дней.

– Постой. – Я прижимаюсь щекой к решётке, умоляя его остановиться. – Я даже не знаю твоего имени.

Он замирает на полушаге, занеся ногу над острыми осколками бутылки из-под рисовой водки.

– В следующий раз. Когда ты назовёшь мне своё.

И он исчезает. Остаётся только наутилус за стеклом, слёзы дыхания на окне и мои пальцы, по-прежнему тянущиеся сквозь решётку.

Град не долетает до нижних этажей. Сквозь окна и трубы вырывается жар. Поглощает ледяные шарики до того, как они коснутся земли. Спускаясь с последнего пролёта лестницы, я ощущаю себя удивительно тепло. Но чувство это мгновенно исчезает, стоит раздаться его голосу:

– А я-то всё думал, когда же ты, наконец, спустишься.

Нога замирает на последней ступеньке. Застывает. Все мышцы резко напрягаются.

– Что, теперь рядом нет большого мальчика с пистолетом, который мог бы тебя защитить? Да, маленький засранец? Он ушёл. – Я слышу насмешку в голосе Куэна. Она сквозит в каждом слове. – Остались только мы с тобой.

Должно быть, щенки Куэна успели вернуться в стаю. Доложили, где меня найти. Я оборачиваюсь и прыгаю почти одновременно. Приземляюсь на корточки, как паук сброшенный с паутины.

Он прав. Здесь сейчас только мы: я и Куэн. Лицо его ещё запятнано кровью. Многодневной и тёмной. Она похожа на татуировку дракона: извивается и скручивается вокруг раздувшегося фиолетового носа. На всём его лице не опухли только губы. Они изгибаются в оскале, открывая блестящие жёлтые зубы.

Но потом я замечаю, что Куэн держит в руках, и совершенно забываю об его уродливом лице.

Чма вырывается – извивающийся комок серого меха и когтей. Куэн крепче сжимает локти. Кот рычит. Низко и протяжно. Этот звук повсюду. От него сердце моё обливается кровью.

– Отпусти его, – выпаливаю я и сразу же понимаю, что стоило промолчать. Голос дрожит, разливаясь по улице, выдаёт слабость.

Куэн выплёвывает ругательство, что-то очень похожее на паразит . Хватает Чма за загривок. Кот рычит, царапается и извивается, но Куэн крепко держит его на вытянутой руке. Будто мешок мусора. Свободной рукой он достаёт из-за пояса нож. Ясную, серебристую угрозу.

Я кидаюсь вперёд, но стою слишком далеко. Не успеваю вовремя.

Нож Куэна движется быстро. Мерцает, как вспышка. Яростное рычание Чма прерывается, становится слишком похожим на человеческий крик. Он разрезает воздух, ударяет меня под дых.

У меня нет шансов. Я маленькая, я в меньшинстве. Где-то поблизости, должно быть, ждут ещё несколько дюжин его приспешников – множество клинков, таящихся во тьме. Но я не останавливаюсь.

Наверное, Куэн ждал, что я остановлюсь или развернусь. Он не готов к удару, когда наши тела сталкиваются. Мой вес сбивает его с ног. Утягивает нас обоих на землю. И хоть я в запале, я тоже совсем не готова. Зла и импульсивна. Борюсь, колочу его кулаками. Но мои костяшки ни в какое сравнение не идут с ножом Куэна.

И как большинство парней, он сильнее.

Куэн рычит и перекатывается на бок. Я слетаю с его груди. Правое плечо больно ударяется о бетон. Где-то посреди этого хаоса я слышу крики Чма. Он ещё жив. Жив, но бьётся в агонии.

Теперь Куэн сверху – гора мускул и расцвеченной синяками плоти. Краем глаза я замечаю блестящее лезвие его ножа. Запятнанное алой кровью Чма. Оно опускается, взрезая воздух между нами. Прямо к моему горлу.

Многие годы безумных побоев отца научили меня правильно уворачиваться. Избегать большей части ударов. Я изгибаюсь. Металл проводит по шее тонкую огнненную линию, боль кипятком растекается по коже. Мой левый кулак взлетает в воздух. Устремляется к сломанному, опухшему носу парня.

Куэн визжит, скатываясь с меня. Кидаюсь как можно дальше, ковыляю в конец улицы.