Нил Шустерман - Разобранные [litres]

– Двадцать третий, штат Огайо, – отзывается Риса.

– А на каком инструменте ты играешь? – спрашивает девушка.

– На рояле. Классическую музыку.

– Жаль, – говорит Стюард. – Музыкантов у нас много, а самолеты не комплектуются пианино.

– Я выжила и, следовательно, завоевала право на уважение, – говорит ему Риса. – Кажется, так написано в правилах Адмирала? Думаю, твое отношение ему бы не понравилось.

– Так, ладно, может, мы уже будем двигаться дальше? – спрашивает Стюард, досадливо морщась.

Девушка, стараясь сгладить неловкость, улыбается Рисе.

– К сожалению, – говорит она извиняющимся тоном, – в сложившейся ситуации, помимо музыкантов-виртуозов, нам требуются и другие профессионалы. Ты умеешь делать что-нибудь еще?

– Дайте мне какую-нибудь работу, – предлагает Риса, стараясь, в свою очередь, завершить не слишком приятный разговор, – и я сделаю ее. Полагаю, мы здесь затем, чтобы определить меня на какую-то работу, верно?

– Ну, знаешь, нашему повару всегда нужны подручные по камбузу, – говорит Стюард. – Особенно после еды.

Девушка смотрит на Рису умоляющими глазами, надеясь, вероятно, что она все же расскажет о каких-нибудь еще профессиональных навыках.

– Посудомойка? Отлично. Теперь, надеюсь, я могу идти?

Поднявшись на ноги и стараясь выказать как можно больше презрения членам трибунала, Риса собирается уходить, но в этот момент в салон входит следующий посетитель.

Выглядит он, мягко говоря, неважно. Его нос похож на раздавленную сливу – и формой, и цветом. Рубашка испачкана запекшейся кровью, продолжающей капать из обеих ноздрей.

– Что с тобой случилось? – спрашивает Риса.

Парень смотрит на нее и узнает.

– Случилось? – спрашивает он. – Это твой парень сделал, и я ему этого не забуду.

Рисе хочется задать ему кучу вопросов, но, взглянув на запятнанную кровью рубашку, она решает отложить расспросы до лучших времен. Нужно помочь парню остановить кровь. Он и сам пытается это сделать, закидывая голову назад.

– Нет, неправильно, – говорит Риса. – Наклонись вперед – или захлебнешься собственной кровью.

Парень послушно наклоняет голову. Троица выходит из-за стола, чтобы помочь парню, но их помощь не требуется – у Рисы все под контролем.

– Зажми вот здесь, – говорит она, показывая, в каком месте следует приложить пальцы, чтобы остановить кровь. – Нужно проявить терпение.

Кровотечение прекращается, и парень, сидевший слева, подходит к Рисе.

– Здорово у тебя получилось, – говорит он.

Естественно, Рису тут же повышают по службе, превращая из посудомойки в медицинского работника. Забавно, но в какой-то степени это заслуга Коннора, так как именно он разбил парню нос. Вакантная же должность посудомойки, по злой иронии, достается именно пострадавшему.

Первые несколько дней вести себя как настоящий доктор чрезвычайно трудно и страшно. В самолете, где живет медицинский отряд, много ребят, знающих гораздо больше, но вскорости Риса понимает, что они, подобно ей, учились всему по ходу дела.

– У тебя все получится, – говорит ей старший врач, мальчик, которому уже исполнилось семнадцать. – Ты самородок.

Он прав. Привыкнув к своей новой роли, Риса успешно оказывает первую помощь, дает советы по лечению типовых заболеваний и даже зашивает неглубокие раны. Через некоторое время делать это уже нетрудно – все равно что играть на пианино.

Дни проходят быстро, и однажды Риса с удивлением понимает, что провела на Кладбище целый месяц. С каждым новым днем чувство безопасности растет. Адмирал – странный человек, но сделал для нее больше, чем кто-либо другой за время, прошедшее после бегства из интерната: вернул право на существование.

Подобно Рисе, Коннор находит свое место случайно. Он никогда не считал себя механиком, но вид кучки тупиц, собравшихся возле какого-нибудь агрегата и не знающих, как его починить, выводит его из себя. В первую неделю, пока Риса была всецело занята созданием и поддержанием имиджа ненастоящего доктора, Коннор решил разобраться в принципе действия сгоревшего кондиционера. Недостающие детали он нашел на свалке и с их помощью умудрился запустить неисправный агрегат.

Вскоре Коннору стало ясно, что то же самое можно сделать с любым неработающим механизмом. Естественно, поначалу он действует методом проб и ошибок, но с каждым отремонтированным прибором в нем развивается чутье, и день ото дня техника слушается его все лучше и лучше. Механиков много, но они по большей части прекрасно разбираются только в теории и могут объяснить лишь, почему тот или иной аппарат не работает.

Коннор же, в отличие от них, способен чинить вещи.

Благодаря этой способности он быстро переходит из отряда мусорщиков в отряд ремонтников, и, поскольку механизмов, требующих починки, всегда хватает, у Коннора просто нет времени на посторонние размышления… к примеру, о том, как редко им удается видеться с Рисой в созданном Адмиралом мире, подчиняющемся строгой дисциплине… или о том, как быстро Роланд взбирается по ступенькам иерархической лестницы.

Роланду удалось выбить для себя одно из лучших назначений, доступных на Кладбище. Изучив ситуацию и поговорив с кем нужно, он стал помощником пилота. Естественно, до полетов его не допустили, и главной задачей Роланда остается следить за вертолетом: мыть его и заправлять, но само по себе назначение дает повод думать, что в будущем мальчик и сам станет пилотом. Однажды Коннору удается подслушать, как Роланд хвастается перед ребятами.

– Тесак учит меня управлять вертолетом, – гордо заявляет он.

При мысли о том, что Роланд однажды окажется за штурвалом, у Коннора по спине бегут мурашки, но многие ребята восхищаются Роландом. Возраст придает ему авторитетности, а умение ловко манипулировать людьми помогает создать постоянно растущее сообщество, состоящее из тех, кто готов подчиняться из страха или из уважения. В таких ребятах на Кладбище недостатка нет, и влияние Роланда растет день ото дня.

К сожалению, умение манипулировать людьми не входит в список сильных сторон Коннора. Даже в команде механиков он остается человеком-загадкой. Коллеги знают, что к нему лучше не приставать, потому что он легко раздражается и не переносит идиотов. И все же Коннора любят и не хотят видеть на его месте никого другого.

– Люди относятся к тебе хорошо, потому что видят в тебе справедливого человека, – объясняет ему Хайден. – Даже когда ты становишься полной задницей.

Коннор смеется над этим объяснением. Кто? Он? Справедливый человек? В его жизни было немало людей, считавших иначе. С другой стороны, он меняется. Стал реже драться. Может, потому, что на Кладбище личное пространство по сравнению с ангаром существенно расширилось. А может, потому, что он достаточно поработал над собой и научился держать эмоции в узде. Во многом он обязан этим Рисе, потому что каждый раз, когда ему удается заставить себя подумать, прежде чем действовать, он слышит внутри себя ее голос, призывающий его не горячиться. Ему хочется поделиться этим наблюдением с девушкой, но она постоянно занята – дел в медицинском отряде хватает. Кроме того, неудобно просто так подойти к кому-то и сказать: «Я стал лучше, потому что постоянно слышу твой голос в голове».