Егор Радов - Змеесос [litres]

Нищий задумался, потом сказал:

– Похоже, что вы достаточно умны для своих лет, мне даже трудно вам возразить. Что ж, выбирайте сами. Вы меня так озадачили, что я сам запутался.

Миша Оно задумался и думал минут пять. Потом он сказал:

– Я решил: я не буду вас убивать. Мне лень, и не то настроение. Сегодня солнце, тепло, синее небо и мне хочется быть добрым, трогательным и великодушным, поэтому возьмите мои деньги, и пусть умножатся ваши дни и мгновения!

Нищий взял деньги и растроганно вздохнул. Потом бросил их в мешок с другими деньгами и поправил свои изящные лохмотья, словно ожидая предстоящего шествия дам.

Миша Оно пошел дальше и действительно испытал некую умиротворяющую радость в соответствии с тем, что сказал человек, который был старше и наверняка опытней в удовольствиях, чем он. Город вокруг услаждал зрение и чувство родины своей красотой; верхи зданий блестели в небе, гармонируя с нерукотворной природой, и день только начинался. Миша пришел на площадь и тут же увидел человека, к которому он шел.

– Здравствуйте! – сказал человек. – С прибытием. Вы меня помните?

– Я должен вас знать и помнить, – ответил Миша.

– Меня зовут Иван Петрович Лебедев. Я решил занять вас чем-нибудь, ведь вы еще не определились.

– Я не помню, – сказал Миша. – Я проснулся.

– Это нормально, – улыбаясь, проговорил человек. – Мы пойдем с вами в гости, вы должны выбрать, вы должны кем-то стать. Кто вы?

– Не помню, – сказал Миша. – Я – никто, я – вообще.

– Вы должны выбрать, – улыбаясь, сказал Иван Петрович. – Пойдемте. Я приведу вас в интересную компанию. Вы можете остаться, можете уйти. Я развлеку вас. Вам скучно?

– Я проснулся, – ответил Миша. – Мне понравилась погода. Я хочу выпить пива.

– Вы любите девочек? – спросил Иван Петрович.

– Это приятно, – ответил Миша.

– Пойдемте, – сказал Иван Петрович.

Они пошли вперед, Иван Петрович улыбался, щуря глаза; свою левую руку он положил в карман пиджака, а правой махал туда-сюда в такт ходьбе. Навстречу шел негр, он вытащил арбалет и сказал:

– Я прикончу тебя, Дульчинелла!

– Идите внутрь! – отмахнулся от него Иван Петрович, издавая какой-то странный цокающий звук. – Не до тебя!..

Негр замер, роняя арбалет на ровный асфальт.

– Что это? – спросил Миша Оно.

– Легкий психологический удар. Я не хочу сейчас умирать, мне не до этого.

Они пошли дальше, глядя по сторонам. Где-то сидел человек и пил пиво, и он настолько сочетался с пивом в кружке, вливавшимся в его тело через рот, что можно было просто умилиться и застыть на этом месте, рассматривая наслаждение этого удовлетворившегося малым существа, назначение которого было в пиве, и в кружке, и в остальной такой же эстетике. Миша Оно решил так и сделать, остановившись, но Иван Петрович волевым жестом заставил его идти дальше и вскоре подвел к блестящей лиловой машине, которая стояла в тени под раскидистым деревом, словно приглашающим философов и лентяев отдохнуть в своей тени и увидеть какой-нибудь вещий сон.

Иван Петрович открыл дверцу и предложил Мише сесть внутрь. Миша сел на заднее сиденье и стал ждать дальнейшего. Иван Петрович завел мотор, включил кондиционер, магнитофон и выехал на длинную дорогу, которая почему-то была пуста.

– Вперед, мой друг, – воскликнул он. – Я дам вам все!

И они помчались вперед с большой скоростью, и какая-то прекрасная музыка очень громко звучала из динамиков и словно входила в самую душу Миши Оно, заставляя ее сладостно трепетать, как влюбленное сердце, и ожидать лучшего и приятного. Иван Петрович закурил сигарету и вдруг спросил:

– Что вы должны делать, в чем смысл?

– Я не знаю, – сказал Миша. – Я буду знать.

– Хотите сейчас разбиться?

– По-моему, нет, – сказал Миша.

Они ехали мимо города, который был справа, и Иван Петрович посмотрел туда с грустной улыбкой.

– Вы видите Центр? – спросил он, снижая скорость машины.

Миша Оно посмотрел и увидел Центр, который сиял рядом с городом, рождая в душах загадочное сомнение. Там шло распределение персоналий, и судьбы возникали, победив смерть и ничто. Возможно, там было правительство или же другие власти и силы; и хотелось спрыгнуть, и бежать в Центр, и понять его правду, и реальность, и его право руководить действительностью, но красивая охрана не давала прохода; и хотя было очень популярно самоубиваться, прорываясь ближе к исходному концу, эта внутренняя тайна Центра хранилась замечательно и надежно, и никто не мог проникнуть внутрь, не завершив на подступах свой путь. Сейчас, смотря на мужественных солдат с автоматами Калашникова, стоящих у стен Центра, Миша Оно ощутил подлинную прелесть получения смертельной пули от них; и он любил их и хотел их дразнить и пытаться убить; наверное, этот момент прорыва к началу Центра и немедленного достойного умирания под расстрелом не пропускающих никого сволочей был самым лучшим из всех, которые только можно представить и осуществить, и Миша Оно поклялся, что он когда-нибудь сделает это и, может быть, будет там – где нет никого, кроме тайны и каких-то еще людей.

– Центр неуязвим, – сказал Иван Петрович, нажав на газ. – Это – необходимая тайна. Как вы считаете?

– Я не помню, – ответил Миша Оно, пытаясь что-нибудь придумать.

– Мне кажется, что наш великий лидер Артем Коваленко должен знать истинный смысл Центра.

– Наверное, – сказал Миша, зевнув.

Потом они ехали молча и в конце концов подъехали прямо к дому, в котором было множество квартир. Иван Петрович вышел из машины и достал из кармана бумажку.

– Чудно, – сказал он. – Вот – адрес, вот – телефон. Вперед, Миша, знаете, куда мы идем?

– Нет, – равнодушно сказал Оно.

– Мы идем с вами в одну религиозную секту. Они исповедуют религию, называемую муддизм. Они поклоняются великой Мудде. Вы слышали об этом?

– Да, – сказал Оно.

– Замечательно. Они вам расскажут обо всем. Это очень интересно.

Как только Миша и Иван Петрович вошли в подъезд, сзади раздался тяжелый стук. Иван Петрович оглянулся и недовольно сказал:

– Кто-то выпрыгнул из окна и разбился.

Миша, не оборачиваясь, подошел клифту и нажал на кнопку. Через некоторое время он уже громко стукнул в дверь квартиры, поскольку там не было звонка.

Дверь раскрылась, и в проеме появился маленький толстый человек, в красных трусах, мантии и женском лифчике, надетом на черную рубашку. Один ус этого человека завивался вверх, как у царя, второго уса не было. На лбу человека был нарисован крест, пятиконечная звезда и написано: «Тыр-пыр». Вид его был величественный и серьезный.

– Здравствуйте, – сказал человек, – меня зовут Семен Верия. Слава великой Мудде! Кто вы такой?

– Это мой друг Миша Оно, – суетливо сказал Иван Петрович. – Я говорил вам. Я хочу приобщить его к мудрости.