Александр Смирнов - Бездна и Ланселот

– Ну, вот! – удовлетворенно сказал обладатель всех этих впечатляющих атрибутов. – Я же говорил, что у меня-то он очнется, еще не таких отхаживал. Эти Джерри – конечно, мерзавцы, но мерзавцы крепкие: для них свалиться с высоты ста футов и в течение десяти минут болтаться в ледяной воде, пока мы плыли за ним на катере, вовсе не смертельный номер – не то что для нашего брата англичанина или какого-нибудь лягушатника с той стороны Канала. Правда, пришлось повозиться, делая ему искусственное дыхание, но другой бы на его месте давно отправился к праотцам.

– Эй, постойте-ка, док, – произнес слегка надтреснутый голос, принадлежавший другому человеку. – С чего это вы взяли, что он немец?

– Как это «с чего», мистер Джонсон? – удивился усатый, которого назвали доктором. – Мы же все видели, как он вывалился из этой чертовой штуки, которая чуть не снесла нам половину форта. И если вы успели заметить, на ней был намалеван черный немецкий крест!

– Так-то оно так, да вот только одежда на нем больно странная, на военную форму, тем более немецкую, совсем не похожа, – согласился Джонсон, наклоняясь над лежащим на палубе платформы Ланселотом. Судя по трем ромбам на погонах, этот англичанин имел чин капитана. – Он скорее какой-то рабочий или техник… Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что у нас тут такое, – сказал он, разглядывая маркировку, заметную на подкладке рабочей куртки, приобретенной Ланселотом в пригороде Вашингтона с целью пробраться на строящуюся авиабазу. – Смотрите-ка, да здесь по-английски написано: «Рабочая одежда, сделано в США». Вот вам и «Джерри»!

– Хоть я его и откачал собственноручно, но вот, что я вам скажу, капитан: этого, как вы сказали, «рабочего» надо немедленно передать в армейскую контрразведку. Написать ведь что угодно по-английски можно и в Германии. Думается мне, это шпион. Огнем с эсминца подбили их летающую тарелку, вот он и сиганул в воду, чтобы вместе с ней не взорваться. Кстати, я таких летательных аппаратов отродясь не видел. Проклятые немцы, скоро будут пулять в нас вообще черт знает чем!

– Э-э, да, кажется, он уже почти пришел в себя. Эй, вы, как вас там? Вы хоть понимаете по-английски? – громко, как будто обращается к глухому, спросил капитан.

– Я американец, – ответил Ланселот, – лейтенант корпуса морской пехоты США. У меня очень важные сведения, и мне надо срочно связаться с нашим командованием или посольством.

– А как вы оказались на этом чертовом немецком самолете?

– Мы его захватили на территории Германии как секретный объект нацистов и гнали сюда, но ваш эсминец оказался слишком уж «проворным».

– Ха! – оценил шутку Джонсон, – это точно, стрелять они умеют, впрочем, как и мы здесь. Тоже ведь всадили в ваш летающий гроб с полдюжины снарядов. Ну, да ладно, потом достанут это чудище со дна морского, тут не очень глубоко… Да, надо признать, что говоришь ты, приятель, действительно, с акцентом, как у настоящего янки. Сумеешь подняться? Вот так, хорошо… Может, парень, ты и в самом деле герой и разведчик, но пока посидишь у меня тут под стражей, так что уж извини, надеюсь, как военный, ты меня понимаешь.

Его отвели в какую-то маленькую камеру без окон, с запирающейся снаружи стальной дверью и освещаемую одной тусклой электрической лампочкой, зато дали сухую одежду – солдатскую форму без знаков различия, а через некоторое время принесли и поставили на стол еду – тарелку бобов с большим куском бекона, ломтем хлеба и кружку горячего чая. Только теперь Ланселот понял, как голоден. Он жадно набросился на еду и съел все до последней крошки. Потом, попивая крепкий чай, думал:

«Почему-то в последнее время, как только я попадаюсь на глаза военным любой из сторон, меня непременно тут же суют в карцер. Может, я что-то немного не так делаю? – усмехнулся про себя Ланселот. – Кстати, пока я был в отключке, браунинг у меня, кажется, отобрали. Если, конечно, он не вывалился, когда я летел в воду. Надо будет предупредить, что потом, когда все прояснится, я его заберу, все-таки он не раз меня выручал, да и хотелось бы лично вернуть его Джейн… Интересно, как она там? Все-таки зря я оставил ее одну. Нет, не одну, а наедине с мужем – вот что намного хуже!.. Так, ладно, к черту о грустном, надо подумать о деле. Сейчас они вызовут контрразведчиков, те меня заберут, допросят, конечно, потом свяжутся с представителями американских сил на острове. Те, естественно, ничего из того, что я сказал, подтвердить не смогут, зато запросят Штаты. А там свидетелей, как мы улетали на очень похожей с виду тарелке, сколько угодно, разве что не сам президент Рузвельт. Главное, правильно назвать адресата. Надо вернуться домой как можно скорее, ведь у Рексов щупальца есть буквально везде, вон даже в ставке у Гиммлера, так что можно и не успеть».

Ночь Ланселот провел в своей камере, уснув как убитый. За ним приехали ранним утром, даже раньше, чем он ожидал. Когда его вывели на платформу, он на миг зажмурился от лучей поднимающегося над морем яркого весеннего солнца, порывов свежего морского ветра и, вообще, от радостного ощущения молодой жизни, которая продолжается вопреки всему. Однако удовольствие длилось недолго, потому что было подпорчено видом прибывших. Офицеров было двое: один – лет сорока, высокий, с длинным скучным лицом, отягощенным «лошадиной» челюстью, – был в звании капитана, второй – лейтенант – являл собой его полную противоположность: невысокого роста коренастый крепыш с круглой веснушчатой физиономией, на которой лишь при ближайшем рассмотрении можно было заметить сивые брови и ресницы. Впрочем, несмотря на столь несхожую внешность, обоих отличал особый, запоминающийся взгляд, который бывает лишь у представителей спецслужб – демонстративно отстраненный и одновременно внимательный, примечающий каждую мелочь. «Армейская контрразведка», – определил он. Вместе с офицерами прибыл также конвой из двух вооруженных винтовками солдат, а внизу у причала качался на воде доставивший их сюда катер.

– Куда меня повезут? – спросил Ланселот у капитана.

– Мы следуем в Лондон, – ответил тот. – Вам придется надеть вот это, – сухо добавил он, достав из кармана пару наручников. – Протяните вперед обе руки.

– Сэр, уверяю вас, это лишнее, – возразил Ланселот. – Я офицер армии Соединенных Штатов, и меня ждут в моей стране.

– Ну, кто вы такой, нам только еще предстоит выяснить. Пока же вы лишь подозреваемый, прибывший в Британию нелегальным образом, на вражеском летательном аппарате.

Позволив застегнуть на себе наручники, Ланселот вслед за офицерами спустился вниз по винтовой лестнице. Позади него по металлическим ступеням грохотали солдатские ботинки двух дюжих конвоиров. Рискуя сломать себе ноги, Ланселот спрыгнул со скованными наручниками руками в прыгающий на волнах катер, но никто даже не удосужился ему при этом помочь. Вопреки ожиданию, они взяли курс не налево, по направлению к устью Темзы, а прямо к заросшему камышами и ограниченному дамбой низкому берегу, где у пирса их уже ожидал легковой автомобиль. Ланселота усадили на заднее сиденье, а по бокам устроились два конвоира. За руль же сел лейтенант, рядом с ним, на переднем пассажирском сиденье – капитан.