В Бирюк - Обмасонивание [СИ]

Хотя археологи говорят академичнее: мыс — «саблевидный».

Добрались. Теряя в грязи людей, лошадей и припасы. Моих — сотня, да Самород с полусотней своих ветеранов.

Какая скрытность?! Местность — открытая, луга с небольшими холмами. Видать издалека.

Отдельная история — броды.

В 21 веке Сатис устойчивого стока не имеет. У большинство его притоков летом русла безводны или слабо наполнены на небольших отрезках.

В 12 веке всё… полноводнее. А весной — и вовсе. Броды проводники показали, но вместо обычных 10–20 метров речного зеркала — 100–200. Заливные луга — залиты. Ям, канав — под водой не видать. И течение быстрое, коней сносит. Пришлось отходить вверх по реке вёрст десять, пока место подходящее нашли.

Только придвинулись к городку с восточной стороны — толпа валит. Население ворогами интересуется. Любопытствующих — полным-полно. На валу беленькие или цветные женские платки видать. А так-то все больше в сером да грязном. Всё предместье и сам вал — будто вши шевелятся.

Немногие в цветном — впереди. Какой-то чудак с посохом, лентами красными изукрашенном, выскочил на глинобитную печь, что у местного ювелира на подворье. Плетень вокруг завалили, вот чудак и залез. Типа: докладчик на трибуне. Только без графина. Кричит, пляшет.

На соседние печки ещё пара чудаков заскочила. С бубнами и с дудками. Вопят, извиваются.

Видели как девицы в стриптиз-баре у шестов на возвышениях потягиваются да постанывают? — здесь сходно. Но — энергичнее. Начинают-то тягуче. Приманивающе. После — всё быстрее. Повизгивать начали. Ритмично. И даже — где-то синхронно.

Возбуждает. Очень. Хочется подойти. И дать в морду.

Нет, не девицам, если вы так подумали.

Нельзя, Ваня, всё себе, «молодым везде у нас дорога».

— Ольбег, сделай доброе дело, пощипай придурков. Спокойно. Как в прошлый раз.

Ольбег со своими подъехал поближе, сбил этого… печного танцора у шеста.

Мятежники не разбегаются, среди строений толпятся. Немногие, кто поумней — к городку тихонько подался, за стены. Большинство — орут на разные голоса. Как я понимаю — кое-какие задушевные пожелания в наш адрес.

Тут навстречу «умным» выезжает из ворот «храбрые». С полста всадников.

Нонсенс. Мордва, как и славяне при первых рюриковичах, на конях не воюют, даже ездят плохо. Как вспомню мордовскую конную полусотню на Земляничном ручье… «матросы на зебрах».

Но время идёт, люди учатся. Хотя, судя по виду… Есть булгары, есть кыпчаки, такое полосатенькое на хорезмийцах видел… а вон три русских шлема с еловицами… Из «Пургасовой Руси» или просто бродяги?

— Салман, не сочти за труд. Но без фанатизма.

Салман на моё «без» морщится. Ему бы — в галоп да в копья. Ему бы подраться. А мне — нет. Тяжёлая конница в предместье… Там огороды, ямы, канавы, заборы… Кони ноги поломают. А вы знаете сколько стоит строевой конь под тяжёлого копейщика? — Не надо нам этого. Нам надо — максимальную победу за минимальные деньги.

«Дешёвая победа» — мечта правителя. А желающим «подороже продать свою жизнь»… Можно. Но сначала оставь в лагере казённого коня и снаряжение.

Салман свои две турмы неполного состава по пригородному лугу развернул, противники посмотрели… и поехали назад. Наёмники, пришлые. Им на картов — плевать, им охота живыми остаться.

За ними следом и остальные в городок потянулись.

— Самород, будь любезен, пошли своих. В домишках поковыряться, полезное чего прибрать. Нам для лагеря доски да брёвна нужны. Остальное — спалить.

— Э… Воевода. Зачем жечь? Это ж прикрытие! Перед приступом!

— Ты на себя глянь. Весь зелёный. Рана-то болит? Пускать тебя не стену нельзя. А какой может быть приступ в мордве без Саморода? Не будет приступа.

— Но… эта вот… Мы же их измором не возьмём! У нас же у самих корма — на три дня!

— Экий ты, Самород, мало… альтернативный. Не видишь вариантов.

— Чего я не вижу?! Если не приступом и не измором, то…. Божье попущение? Гром небесный?

— До грома я ещё не до рос. А вот попущение… Очень даже уместно. Давай лагерь устраивать, да самовар ставить.

Это он от раны отупел? Или служба однообразная? Надо мужика из здешней рутины выдёргивать. А то кругозор… слипся.

«Когда кругозор сжимается — он превращается в точку. Тогда так и говорят — моя точка зрения».

Как полевой лагерь ставить под римский образец — мои в курсе. Особенность — коновязи. Их надо много. Ещё: широкие проходы в валу и прочные мосты через ров — под конницу. Двойные распашные ворота как в пожарной части — конница должна вылетать, в случае чего, галопом.

Самородовы — предместье ломают, брёвна таскают. Ольбеговы — с защитниками крепости перестреливаются. Салмановы — ров копают, отсыпают вал, вкапывают столбы.

Были бы витязи — начали бы носами крутить. Мы — воины! Храбрецы и герои! Соль земли и перец нации!

Я не возражаю. Но если укреплённого лагеря не будет, то все «герои» рискуют скоро стать мёртвыми. А землекопов из числа «подлого сословия», или «посошной рати» по Ивану Грозному — у меня нет.

Мы — больше трёх дней ждать не можем. Провиант кончится, придётся уходить.

Тут есть подробности. Насчёт — кто как кушает.

Герберштейн в конце первой четверти 16 века восхищался «бережливости и воздержанности» русских дворян в походе.

«Тот, у кого есть шесть лошадей, а иногда и больше, пользуется в качестве вьючной только одной из них, на которой везет необходимое для жизни».

Такое удивительно для европейца в эту эпоху: западный рыцарь имеет много больше «необходимого для жизни», тащит в поход нескольких вьючных лошадей.

«…толченое просо в мешке длиной в две-три пяди, восемь-десять фунтов соленой свинины; в мешке и соль, если он богат, смешанная с перцем… каждый носит с собой топор, огниво, котелки… если он попадет туда, где не найдется ни плодов, ни чесноку, ни луку, ни дичи, то разводит огонь, наполняет чан водой, бросает в него полную ложку проса, добавляет соли и варит; довольствуясь такой пищей, живут и господин, и рабы… Если же господин пожелает роскошного пира, то он прибавляет маленький кусочек свинины…

Если же у них есть плоды, чеснок или лук, то они легко обходятся без всего остального».

Русские дворяне в боевом походе — сплошь веганы? — Ну, типа… Нищета правящего на Руси сословия (дворянства) бьёт европейца по глазам.

Второе — кони:

«Лошади их держат голову низко; они весьма неприхотливы и выносливы».

Чтобы конь был «вынослив» под одоспешенным всадником — его кормить надо. Не травой, а зерном. Про четверть пуда в день строевому коню — я уже…

Иначе происходит то, о чём написано: «у кого есть шесть лошадей…». Одна — вьючная. А по остальным пяти — хозяин непрерывно перепрыгивает.