В Бирюк - Обмасонивание [СИ]

Что-то — куётся. Во тьме. Странное, грозное. Не только во тьме начинающегося волжского ледохода — во тьме моих мозгов. Моей взбаламученной души. Всполошенной, встряхнутой «Киевской догонялкой» в Луках. Резко ударившим в нос вкусом гниющей заживо «Святой Руси».

Хоть бы и зимой, когда «чавкать» да «вязнуть» не в чем, а всё едино — «волчья сыть».

«Сердце безумной тревоги полно»… таки — да.

Логика, рациональность — «мозг обезьяны» — пытается успокоить, придумывает разные разумные слова и аргументы… и в испуге отскакивает. От звериного оскала иррационального, эмоционального — «мозга крокодила».

Раздрай.

Смятение.

Беспутье.

Беспутство — это не пьянка да гулянка. Это — отсутствие пути. Отсутствие собственного осознаваемого выбора. Последовательности понятных, планируемых и исполняемых шагов.

«Дорогу осилит идущий».

Ещё: едущий, скачущий, ползущий, перекатывающийся… Как полз с раздробленными ногами по зимнему лесу Мересьев.

Что делать тому, кто попал в «бездорожье»? — Известно что. Стать «русским человеком».

«Дорога — это направление, по которому русские собираются проехать».

Или — пройти, проползти… Осилить.

Прикинулся Иваном-дурачком, очертил голову, перекрестился на «заветную звезду», поплевал на ладони… и «аля-улю, гони гусей!», «езжай, печка, отсюда и до не видать вовсе!». Или — падая и поднимаясь на каждом шагу, вцепляясь содранными пальцами в промёрзшую землю… Подтягивая себя, собственное непослушное, тяжёлое тело туда, в ту сторону, вперёд…

«Русскости» достаточно в бездорожье. Но не в «бесцелье».

Есть ли «путь», «ровный» ли он, нет ли его…? — Какая разница? Если нет «цели».

Я не мог ни о чём другом думать.

Нет, не так. Я пытался о чём-то подумать. Прикинуть, например, варианты продвижения Всеволжских людей в Двинской земле или внедрение гидродинамических подшипников… Без толку. Мысли… даже не мысли, а просто всплывающие в моём мозгу картинки произошедшего в Луках, ломали всякую разумную интеллектуальную деятельность.

Эмоции захлёстывали, спать не давали. «Мозг крокодила» снова и снова кричал:

— Так жить нельзя!

Где в этом утверждении буква «р»? У меня внутри оно всё состояло из озлобленного рычания. С болезненными, чуть ли не паническими нотками.

И «мозг обезьяны», недовольно ворча, выдираемый из благолепия личного благоустроенного «кокона», начал искать пути для достижения поставленной «крокодилом» цели.

Как верный пёс, которому заблудившийся в темноте хозяин командует:

— Ищи! Ищи дорогу.

Он нюхал воздух, весело помахивал хвостиком и сообщал:

— А зачем нам «так жить»? Давай не «так». Главное — не «там». Здесь же — хорошо? У нас всё есть! Давай развиваться, возвышаться и совершенствоваться! Само-…! На Стрелке же есть куда расти! Никакого «асфальта на темечке»! Крокодил, хочешь шоколадных конфет в серебряной фольге? Давай прогресснём!

Мне жалко Одина. Я искренне соболезную одноглазому хозяину Валхаллы и повелителю валькирий. Два ворона — Хугин и Мунин, «думающий» и «помнящий» — летают над миром. А вернувшись к владельцу, вставляют, вбивают ему в уши свои клювы. И орут новости. Прямо в мозг. Что придумалось, что вспомнилось. Пернатые «колокола громкого боя». Клювастые «сирены воздушной тревоги». И не заткнуть их.

Мне — легче, я человек — не бог. Я знаю — чтобы не случилось в мире, «крокодил» выберет цель, а «обезьяна» найдёт дорогу. Ну, или сдохну…

Самосохранение, саморазмножение, социализация, любопытство… Все «четыре базовых инстинкта» были удовлетворяемы на Стрелке. В количествах запредельных. Я не мог съесть всё вкусное, приготовляемое Домной; одеть, для защиты своей тушки, все кольчуги, даже — с «двойным эльфийским» плетением, изобретаемые Прокуем; трахнуть всех жаждущих этого женщин…

Стать предводителем всех «гиббонов» к северу от Сахары? А даже и к югу? Повелитель «гиббонов» всего мира? Супер-пере-за-гиббононист? Сверх-мега-гиббоноид? Для чего?! Лишь оценки пары-тройки сотен людей, с которыми человек общается постоянно, имеют для него значение. Эти оценки — уже близки к предельно допустимым. Дальше — обожествление. Чего я старательно избегаю.

«Ванька-лысый — пророк божий! Придите и возрадуйтесь! Просите и обрящите!».

Да вы что, сдурели?!

Я знаю себя, знаю как моё занудство, перфекционизм, моё долбодятельство может перейти в «очертя голову», в фанатизм, в абсолютизацию собственной истинности. А потом… будет стыдно.

Нафиг-нафиг!

Я искал не власти, но свободы. И своего добился. Надо мной нет начальников.

А я и бога не боюсь. Ибо — не верую.

Любопытство? Хочешь попробовать чего-нибудь новенькое — изобрети. Ресурсы, инструменты, люди — есть. Если каких-то инструментов нет — изобрети их. И — удовлетворяй. — Ся. Своё любопытство.

Хочешь бланманже? — Объясни Домне. И — наслаждайся. Хочешь «к едрене фене»? Построй самолёт. Из фанеры. И — отправляйся. Хочешь помидоров? Построй «бермудину» побольше, объясни Отсендинному Дику дорогу до инков или ацтеков и лежи-поджидай…

Кстати. Нынче опять подходящий момент.

Народ в очередной раз собрался «открывать Америку». Конкретно — Мадок Овен Гвинедл, принц Северного Уэльса. Его корабли пересекли (в РИ) Атлантический океан, дошли, между 1150 и 1170 г. до устья Огайо. Потом он вернулся, уговорил брата, они снова отправились на запад. Похоже, во Флориду.

На Огайо обнаружены щиты с изображениями русалки и арфы — атрибуты уэльских воинов. Там же — надгробный камень 1186 года.

В Алабаме, Джорджии и Теннесси — несколько фортов доколумбовых времен. Олд Стоун в Теннесси — неравносторонний треугольник из высоких неотесанных глыб, поднятых из притоков реки Дак Ривер. Шестиметровые стены окружены рвом. Похож на древние валлийские укрепления. Другой форт — Де Сото сравнивали с родовым замком Гвинедлов. Приёмы постройки обоих сооружений — идентичны.