Максим Забелин - Ключевой [litres]

Но сейчас поле было серым. Цветы попрятались или уже отцвели вовсе. С утра моросил противный дождь. Было холодно, несмотря на то что наступило календарное лето.

Я повернулся и пошел к дому. Как и следовало ожидать, никаких следов присутствия Максима здесь не было. Ни «штаба» на дереве, ни песочницы посреди участка (которую я специально обнес сеткой, чтобы туда не добрались местные кошки, известные любительницы игр на песке), ни в самом доме ничто не напоминало о нашем сыне. Дом я обыскал с особым пристрастием, но, к своему разочарованию и одновременно к облегчению, не нашел ничего. К разочарованию, потому что думал, что какая-то мистическая штука, которая способна указать мне путь, могла меня поджидать, скажем, под кроватью; а к облегчению, потому что никаких знаков, указывающих на романтический вечер с Портновой, который случился здесь на днях, если верить Мишину, также обнаружено не было.

Я приехал на дачу, чтобы подготовить ее к отъезду. И, хотя Вероника обещала наведываться сюда «иногда», я понимал, что до моего возвращения вряд ли кто-то здесь появится, кроме Заурбека. Но тот был просто наемным рабочим, поэтому мне все предстояло проверить самому. К тому же я все-таки питал слабую надежду, что, возможно, я увижу какие-то знаки, которые подскажут мне, что я не сошел с ума. А с каждым днем такая вероятность становилась все выше. Я уже был не так твердо уверен в своей предыдущей жизни, как в первый день. Я начинал забывать какие-то детали, имена друзей Максима, места, где мы были, а ведь прошла всего неделя!

Это может показаться странным и нелепым, но на днях я загрузил программу по составлению фотороботов и собрал, как мог, портрет сына. Вышло, честно говоря, сомнительно, и если поначалу мне казалось, что я уловил детали довольно точно, то сейчас, глядя на свое «художество», я был вовсе в этом не уверен. Но хоть так! Иначе через пару недель я наверняка забыл бы, как выглядит его лицо.

Веронике я в тот же вечер, после разговора с Шацким, рассказал, что меня направляют с ревизией в питерский филиал, и пообещал, что не буду останавливаться в гостинице, а займу комнату у ее родителей. Она тут же пообещала приезжать, проведывать меня каждую неделю, и в это я поверил с куда большей охотой, чем в ее вероятные поездки на дачу. Также я определился с планом своих действий, собрал в блокнот все возможные нити, которые могли привести меня к сыну. Там был и мальчик из детсада, и список мест, где мы успели с Максимом побывать. Я был серьезно настроен все их посетить и проверить, включая парки развлечений Лос-Анджелеса, горнолыжный курорт в Сен-Моритце и пару турецких ресортов. Но прежде всего мне нужно было дождаться Кота, а я почему-то верил, что это произойдет, хотя животное не появлялось с того момента, как сбежало от меня сквозь решетку двора.

Один из пунктов этого плана я начал реализовывать буквально вчера, когда, наконец, добрался до Артурки Арагоцяна. До того самого пацана из группы Макса, который «узнал» меня. Мне пришлось проторчать у садика несколько часов, сидя на заднем сиденье своей машины, чтобы меня ненароком не заметил выходивший иногда покурить за ворота охранник Виталя. И вот, около семи вечера, мне улыбнулась удача: калитка распахнулась, и на улицу вышел малец и его армянский папа – толстый лысый дядя в черной футболке и белых штанах, с золотой цепью на шее. Артур держал в руках листок с рисунком и что-то оживленно рассказывал родителю, который в этот момент разговаривал по телефону, постоянно протыкая перед собой пространство коротким указательным пальцем. Они подошли к внедорожнику, стоявшему неподалеку от входа, и пока я, конфликтуя с затекшими конечностями, переваливался на переднее сиденье, Арагоцяны тронулись в путь.

Я совершенно разумно не стал устраивать сцен возле входа в детсад, а спокойно проехал за их машиной. Хотя спокойно – не то слово, папа-Арагоцян водил довольно резво. Впрочем, эта погоня продолжалась недолго. Как выяснилось, жили они недалеко, в большом многоэтажном доме. И в тот момент, когда внедорожник притормозил перед въездом на подземную парковку, я, резко остановившись у самого бампера черного автомобиля, выскочил на улицу и подбежал к водительской двери. Дядька посмотрел на меня встревоженно, однако я жестами извинился, и он открыл окно.

– Что случилось, дорогой?

– Добрый вечер, вы извините ради бога, но мне очень нужно поговорить с вами и вашим сыном.

– С моим сыном? – удивился Арагоцян-старший.

– Да. Дело в том, что наши дети ходят в один сад, в одну группу… Привет, – помахал я рукой, видя, как из глубины салона на меня заинтересованно смотрит Артурка.

– И что? Они подрались? Артур-джан, в чем дело? – обернулся он к ребенку.

– Нет, – замотал я головой. – Тут такая история…

А вот какую историю рассказать папаше, чтобы он не поднял стекло перед моим носом и не скрылся в распахнутых воротах подземки?! Погружаться в вязкие детали я не стал и решил действовать более прямолинейно.

– Ты меня помнишь? – обратился я сразу к мальчику. – Я недавно приходил.

Тот ничего не ответил, вместо этого как-то странно посмотрел сквозь меня и наклонил голову, словно я мешал ему увидеть то, что он пытался разглядеть за моим плечом. Я машинально обернулся, позади ничего не было – кирпичная стена да окна магазинчика, ютившегося на первом этаже.

– Сын, ты знаешь этого дядю? – переспросил отец.

– Нет, – уверенно покачал головой мальчишка.

– Видите ли, в чем дело, – поспешил объясниться я. – Мой сын потерялся. И Артур – единственный, кто его видел.

– Как потерялся? – удивился мой собеседник. – Так иди в полицию, дорогой.

– Ну не совсем потерялся… – начал давать я задний ход. – Он как бы потерялся во времени и пространстве.

– Что это значит?!

– Ну он ни с кем не общается, кроме вашего сына.

– Ни с кем не общается, – вздохнул Арагоцян-старший, посмотрев в зеркало заднего вида на своего отпрыска. – Ох, я тебя понимаю. Но, думаю, он не поможет. Тебе тоже к психологу надо.

– К кому? – переспросил я.

– Есть хороший психолог, детский. Для… специальных детей.

– Да нет, вы не так поняли. То есть спасибо, конечно. Но я могу задать Артуру несколько вопросов?

– Ай, слушай, сейчас неудобно, – начал нервничать армянин, видя, как Артур теперь раскачивается из стороны в сторону. – Его надо домой. Устал, видишь?

– Да, да, конечно, – положил я руку на ребро двери, чтобы он не закрыл стекло. – Просто… Артур, ты когда видел Максима, когда ты с ним говорил?

– Дорогой, лучше руку убери, – с металлом в голосе произнес водитель.

Артур в этот момент начал кроме раскачки еще и мычать что-то.

– Простите, – отступил я назад, видя, что мальчик не вполне здоров.