Максим Забелин - Ключевой [litres]

Вымышленная Маша Селюхова писала мне:

«ключевой, я не поняла, какого лешего? что происходит?? я прилетаю завтра/встречаешь?»

Я открыл следующее сообщение, двухдневной давности:

«Слышь, братишка, ты че, меня специально игноришь? За такое поведение ты будешь жестоко наказан самым изощренным способом :D

Рейс 1320, прилет в 9.30. Покеда!»

Я приподнял бровь, удивляясь «высокому штилю» звезды нашей тележурналистики.

Письмо, которое пришло в начале недели, было довольно пространным и многое объясняло:

«Привет! Не знаю, как ты этого добиваешься, но я уже скучаю. Блиин, тут такая тоска без тебя( А еще целая неделя (((

Надеюсь, ты проверил Котофеича?

Я прилетаю в Мурманск в субботу, как и договаривались. Номер рейса напишу чуть позже. Ты мне подтверди, что забронируешь гостиницу, только не как в прошлый раз, а действительно с видом на море:)

Купи, пожалуйста, пару карт, чтобы мы там не тратили время на поиски. С Мещеряковым я разговаривала, он, конечно, был в шоке, что я ему дозвонилась, но ждет нас с тобой. Сказал, что будет рад вновь увидеть своего любимого студента. (Ты всегда умел втереться в доверие к преподавателям;) Представляешь, телефон его нашла мне Волгина. Она, оказывается, осталась работать на кафедре после аспирантуры, преподает основы печатной журналистики! Волгина! На которую вы все ставили, что она после первого курса вылетит! И только я в нее верила! (Шучу.)

Короче, Мещеряков ждет, скважина готова) До встречи в Мурманске.

Читая это, я поймал себя на мысли, что улыбаюсь. Эта милая двусмысленность и обжигающая откровенность самой популярной девушки на факультете, а теперь, на минуточку, советника председателя правительства, была мне приятна. Я, всего час назад никчемный, ненужный, рыдал на коленях в траве, но теперь чувствовал себя как самодовольный павлин. А что, действительно я неплох. Я молод, красив, талантлив. И по мне скучает такая женщина! Пишет такие письма!

Когда многие лишь строчили комментарии на ее канале и в соцсетях в робкой надежде, что она, может быть, когда нибудь ответит им что-то односложное, я был не просто рядом, а вместе с ней! С объектом мужского обожания, женской зависти и в целом народной любви.

Каково это – обладать ею? Самодовольный павлин точно это знал.

Но был ли он действительно мной, сложись все иначе? Если бы Максим был с нами, со мной сейчас, искал бы я встречи с ней? Продолжал бы, унизительно спрятавшись за вымышленным именем, писать робкие комментарии на ее канале? Не знаю. Конечно, Портнова мне нравилась. Я ей восхищался, ведь она была безупречна. Но это как мечта о чем-то несбыточном, о том, что должно остаться мечтой и только мечтой!

Боже, как я хотел вернуть все, как было раньше!..

Самодовольная улыбка исчезла. Я открыл самое первое непрочитанное письмо.

«Ты просил прислать тебе киску. Как тебе такая?)) Сидел сегодня у моего порога и жалобно мяукал.

Я назвала его Котофеич.

А у меня, как назло, сегодня вылет. Попрошу приглядеть за ней горничную, но ты тоже найди время заехать, познакомиться».

Далее в письмо было вложено фото. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы меня прошиб холодный пот. Прямо на меня смотрел своими зелеными глазами Кот. Я узнал его мгновенно. И дело даже не в серой окраске и белом пятнышке на лапе. Я узнал этот взгляд! Наташа сфотографировала себя с «подкидышем» в отражении какого-то огромного зеркала на фоне богатых интерьеров, очевидно, своей квартиры. Сама она была одета в шелковый халат, волосы ее были закручены в полотенце. Кота, тоже еще местами мокрого после купания, она держала под передние лапы, отчего вся его нижняя часть провисла вниз. Было видно, что зверюге неудобно, но он терпел. И терпеливо теперь наблюдал за мной.

Это правда, он как будто смотрел на меня сквозь экран телефона! Еще мгновение и, кажется, я увидел бы, что он двинет головой или хвостом!

Я свернул фотографию, взглянул на дату отправки письма, быстро посчитал на пальцах – сомнений быть не могло – это был ровно тот день, когда он сбежал от меня. И вот почему он не появлялся так долго!

Но в ту же секунду у меня вдруг возникла пока неясная догадка. Мне показалось, что Кот никуда не пропадал. Он все так же, как и раньше, пытался дать мне знак, направить меня! Ну конечно же!!! Наталья Портнова может стать ниточкой, ведущей меня к разгадке! Кот пришел к ней! И, значит, в то утро он вел меня именно туда.

Она писала про «заехать, познакомиться», а это говорило о том, что я как минимум знал, где находится ее квартира, а как максимум имел от нее ключи. Но ведь я, настоящий я, ничего об этом не помнил! Я сходил в машину, перерыл весь бардачок, силился вспомнить хотя бы улицу… Тщетно! Вернувшись в дом, я пролистал вновь всю нашу полугодовую переписку и, потратив на это больше часа, так ничего и не нашел. Но прочитанное уверило меня в том, что инициатором нашего романа был именно я. Игривый тон, изящные комплименты, словесные аллюзии – мое альтер эго ловко расставляло сети, и Наталья, сперва реагировавшая довольно сдержанно, вскоре попалась.

И пока я, то краснея, то хихикая, все это читал, вдруг пришел к очевидной и простой мысли – мне следовало лететь в Мурманск.

Сделать это нужно было хотя бы по двум причинам.

Во-первых, история с Мещеряковым была уж больно подозрительна. Почему мы собрались ехать к нему вдвоем с Портновой? Даже если она собирается делать сюжет о Кольской скважине, зачем ей там я? В качестве эскорта? Вряд ли. Ведь я сам пытался оформить командировку туда в редакции и даже обещал Шацкому материал! Затем, почему я рассказал Мишину об этой идее по телефону ночью? Просто, чтобы выяснить номер Мещерякова? Нет, ведь я сам просил Игоря утром рассказать мне об этом. Значит, тот, другой я, допускал, что не буду помнить ничего с утра.

И во-вторых, мне, конечно, следовало объясниться с Натальей. Не знаю пока как. Но остановить это все было просто необходимо. Я совершенно не собирался из-за этой, пусть романтической и прекрасной, сказки терять любимого человека, мою половину, мою Веронику.

В этот момент с улицы послышался голос с характерным акцентом:

– Хозяева!

Я поднялся с дивана и через веранду вышел на улицу. Заурбек стоял посреди двора, подняв и разглядывая кусок пенопласта. Видимо, я вчера, когда вывозил мусор на тачке, не заметил, как часть упаковки от бытовой техники упала по дороге.

– Привет, Заурбек! Это я мусор вывозил вчера, упало.

– А-а-а! – со свойственной жителям Средней Азии медлительностью протянул он, широко улыбаясь ртом, полным железных зубов.

Заурбек был худощавым, взрослым мужчиной, с ежиком коротко стриженных седых волос, который в своем родном ауле Горнобадахшанской области Узбекистана наверняка был уважаемым человеком. Но необходимость зарабатывать деньги для семьи сорвала его с места и бросила в северную страну, где он был, как ни крути, чужаком. Его добрый, проницательный взгляд и спокойная, рассудительная речь располагали к себе. А еще Заурбек знал множество восточных сказок и частенько рассказывал Максу эти дивные легенды о жадных ханах, находчивых бедняках и смелых богатырях, подобных легендарному Фархаду. Трудно сказать, сколько ему было лет. Мне казалось, что он ровесник моего отца, но, с другой стороны, он мог быть значительно моложе, ведь сама жизнь его была непростой и могла состарить его значительно раньше времени.