Эдвард Беллами - Утопия XIX века. Проекты рая [litres с оптимизированной обложкой]

Искусство, или «работа-удовольствие», как правильнее было бы говорить, выросло как-то само собой. У людей, больше не принуждаемых к непосильному и безысходному труду, пробудился инстинкт прекрасного, стремление выполнять свою работу как можно лучше. Через некоторое время у людей как бы проснулось увлечение красотой, и они принялись – сначала грубо и неумело – украшать произведения своих рук. А когда это вошло в обиход, художественное качество изделий стало быстро повышаться.

Всему этому способствовало, с одной стороны, уничтожение убожества и грязи, к которым наши не столь давние предки относились так спокойно, а с другой – досужая, но не одуряюще однообразная сельская жизнь, которая развивалась все шире и (как я уже сказал раньше) сделалась для нас обычной.

Так, мало-помалу мы начали вносить радость в наш труд. А осознав эту радость, сроднились с ней. Тем самым все было завоевано! И мы стали счастливы. Пусть так и будет навеки!

Старик погрузился в раздумье, как мне казалось, не без оттенка меланхолии. Но я не хотел мешать ему.

– Дорогой гость, – чуть вздрогнув, внезапно сказал он, – вон идут Дик и Клара, чтобы увезти вас отсюда. Наступает конец нашей беседы, чем вы, я полагаю, не будете особенно огорчены. Долгий день тоже приходит к концу, и вам предстоит приятно поездка обратно в Хэммерсмит.

Я ничего не ответил, так как не был расположен к любезностям после нашего серьезного разговора. В сущности, я предпочел бы продолжить беседу со стариком, который был способен в какой-то мере понять привычные мне взгляды на жизнь, чем иметь дело с молодежью. Несмотря на все их доброе ко мне отношение, я чувствовал, что для нового поколения я существо с другой планеты. Однако я постарался улыбнуться молодой паре как можно приветливее, Дик ответил на мою улыбку и сказал:

– Итак, гость, я рад заполучить вас обратно и убедиться, что вы с моим дедом не договорились до того, что попали оба в другой мир. Слушая валлийцев, я подумал, что вдруг вы за время моего отсутствия бесследно исчезли, и представил себе такую картину: мой дед сидит один в зале, глядя перед собой, и внезапно обнаруживает, что довольно долго разглагольствовал в одиночестве.

От этих слов мне стало не по себе, так как перед моими глазами мгновенно возникла картина мелких дрязг и жалкой трагедии жизни, которую я на время покинул. Мне вспомнилась, как видение прошлого, вся тоска моя по мирному отдыху и покою, и мне ненавистна была мысль вернуться опять к тому же. Но старик сказал:

– Не беспокойся, Дик! Во всяком случае, я говорил не с пустотой, а с нашим новым другом. Кто знает, может быть, я говорил даже не с ним одним, а со многими людьми. Может быть, наш гость когда-нибудь возвратится туда, откуда приехал, и привезет от нас жителям той страны весть, которая послужит на пользу им, а значит, и нам.

Дик, по-видимому, был в замешательстве.

– Дед, – сказал он, – мне не совсем ясен смысл ваших слов. Я могу только выразить надежду, что гость нас не покинет. Ведь он не такой человек, каких мы привыкли видеть вокруг себя. Он заставляет нас невольно задумываться о многом. Вот я теперь чувствую, что, потолковав с ним, стал гораздо лучше понимать Диккенса.

– Это правильно, – подтвердила Клара, – и я уверена, что гость у нас через несколько месяцев помолодеет. Мне хотелось бы посмотреть, как он будет выглядеть, когда на лице его разгладятся морщины. Разве вы не думаете, что с нами он станет моложе?

Старик покачал головой, пристально посмотрел на меня, но ничего не ответил. Мы немного помолчали.

– Дед, – сказала вдруг Клара, – не знаю, в чем дело, но меня что-то тревожит. Я чувствую, будто должно произойти какое-то печальное событие. Вы говорили с гостем о прошлых бедах и жили несчастной жизнью прошлого. Это осталось в атмосфере вокруг нас. Словно мы к чему-то стремимся, но не можем достигнуть.

Старик ласково улыбнулся ей.

– Дитя мое, раз так, иди и живи настоящим; и ты скоро освободишься от этого чувства. – Потом он обратился ко мне: – Помните ли вы, гость, что-нибудь в этом роде, там, в стране, откуда вы приехали?

Влюбленные тем временем отошли в сторону и тихо беседовали, не обращая на нас внимания, и я ответил понизив голос:

– Да, ясный праздничный день, когда я был счастливым ребенком – у меня было все, о чем я мог мечтать.

– Да, да, – сказал Хаммонд. – Помните, вы пошутили, что я переживаю второе детство мира? Вы увидите, как счастлив этот мир, и сами будете счастливы в нем – некоторое время.

Мне опять не понравилось это плохо скрытое предостережение, и я начал усиленно вспоминать, как я, собственно, попал к этим удивительным людям. Но старик бодрым голосом воскликнул:

– Ну, детки, уведите нашего гостя и займитесь им. Это ваше дело – разгладить ему морщины и успокоить его мысли. Его судьба не была такой светлой, как ваша! Прощайте, гость!

И он горячо пожал мне руку.

– До свиданья, – промолвил я, – и спасибо вам за все, что вы мне рассказали. Я приеду опять навестить вас, как только вернусь в Лондон. Можно?

– Да, – ответил он, – конечно, приезжайте, если у вас будет возможность.

– Это случится не так скоро, – весело вмешался Дик, – потому что, когда мы уберем сено выше по Темзе, я предполагаю в промежутке между сенокосом и жатвой совершить с гостем небольшое путешествие и посмотреть, как живут наши друзья на севере. Во время уборки урожая мы как следует поработаем, лучше всего – в Уилтшире. Нашему гостю полезно будет пожить на открытом воздухе. А я получу хорошую закалку.

– Но ты возьмешь меня с собой, Дик? – сказала Клара, кладя свою красивую руку ему на плечо.

– Как же иначе! – пылко воскликнул Дик. – Мы постараемся, чтоб каждый вечер ты ложилась спать утомленная работой. Ты и сейчас прекрасна, а тогда ты еще похорошеешь, – у тебя загорят шея и руки, а все тело, прикрытое платьем, останется белым, как лилия! Все тревожные мысли, дорогая, вылетят у тебя из головы. Все заботы пройдут. Неделя на сенокосе принесет тебе огромную пользу.

Молодая женщина мило покраснела – не от смущения, а от удовольствия, а старик со смехом сказал:

– Гость, я вижу, вы будете чувствовать себя отлично. Эти двое не станут слишком надоедать вам. Они так заняты друг другом, что вы, вероятно, часто будете предоставлены самому себе. В конце концов это самый приятный для гостя способ заботы о нем. И не бойтесь быть лишним: этим птичкам приятно сознавать, что поблизости есть верный друг, к которому можно обращаться, чтобы в спокойной дружеской беседе умерять безудержные порывы любви. Сам Дик, а еще больше Клара любят иногда поговорить. Вы ведь знаете, что влюбленные только воркуют и разговаривают лишь в случае каких-либо неприятностей. Прощайте, гость, и будьте счастливы!