Том Флетчер - Новая Ева [litres]

Я молчу. А тут скажешь? Он кругом прав.

– Послушай, если я вижу это, то можешь поспорить на свой следующий комплект шрамов, что и твой отец тоже все видит. И, если вдруг по какой-то неведомой причине он этого не замечает, от мисс Сильвы уж точно ничего не ускользнет. – Он ждет, пока я заполню паузу, но мне нечего сказать.

– Ты должен быть осторожен. Иногда я жалею о том, что тебя так хорошо лечат. А то бы шрамы напоминали тебе о том, что бывает, когда нарушаешь здешние правила. Твой отец, может, и не устроит тебе прилюдную выволочку, но будь уверен, он заставит тебя заплатить за это, чувак. – Хартман вздыхает.

– Сегодня у нас с Евой был самый долгий физический контакт, – говорю я, уставившись на днище койки Хартмана. – Я знаю, что это запрещено.

– Вот именно! Подумай сам, сколько пилотов потеряли работу или того хуже именно по этой причине. Лукас, Кук, тот парень… как его… ну, со странным носом.

– Сондерс?

– Да, все они потихонечку влюблялись в нее, а потом переходили условные границы. Это уголовное преступление, Брэм! Все, что потенциально угрожает ее жизни, тянет на тюремный срок, чувак, – предупреждает меня Хартман. – Не думай, будто я не вижу, что происходит между вами.

Он слишком хорошо меня знает. С ней он тоже знаком. К тому же он прав. Мое поведение – за пределами глупости. Помню, я смеялся над теми пилотами, которые приходили сюда, давали клятву ЭПО, а потом – бац – влюблялись в Еву в течение первых нескольких месяцев работы. Сондерс, Лукас, Кук… Идиоты. Я вырос вместе с ней, и мне удавалось оставаться профессионалом. Я всегда держал карты открытыми, не скрывая своих намерений и мотивов. Почему вдруг все изменилось? Почему сейчас? Откуда взялись эти чувства? Неужели я ревную к претендентам? Возможно. А, может, эта любовь родилась из страха потерять Еву теперь, когда она призвана исполнить свою миссию?

Я что, произнес слово любовь ?

Может быть, я всегда любил ее.

– Привет? – звучит ее невинный голос. – Как тебя зовут?

– Холли, – отвечаю я, рассматривая невиданной красоты лицо Евы через визор, который только что закончил мой отец. Ее большие голубые глаза пытаются разгадать меня, как будто заглядывают в душу, при том что мы далеко друг от друга, даже не в одной комнате.

– Кто ты на самом деле? – спрашивает она. Какая умница.

Я чувствую, как нервничают взрослые, выстроившиеся вокруг меня, хоть я и не вижу их из-за визора.

– Вырубай, – слышу я, как Вивиан шепчет моему отцу, а потом различаю шорох его рубашки, когда он идет к пульту управления, чтобы закончить этот сеанс.

– Я девочка, – быстро говорю я Еве. Мой отец выдерживает паузу. – Такая же, как ты.

Ева смотрит на меня. Во мне все трепещет. – Я – Ева, – говорит она, пытаясь подавить улыбку.

Я чувствую устремленные на меня взгляды.

– Мы подружимся? – выговариваю я строчку, заученную перед началом сеанса.

– Может быть, – поддразнивает она.

Я вздыхаю.

– Что такое? – спрашивает Хартман.

– Как ты думаешь… – Я замолкаю.

– Что?

Я смотрю на него. Ему можно доверять. Больше, чем кому-либо.

– … она тоже это чувствует?

Он закатывает глаза, а потом роняет голову на стол. – О боже, Брэм. Не могу поверить, что слышу от тебя такое. Я хочу сказать, да, вы сблизились в последнее время, я это вижу, да и не только я, но, если серьезно, чувак, это же Ева. Девушка, о которой ты говоришь, спрашиваешь, не думаю ли я, что она тоже испытывает к тебе чувства — она же Ева. Спасительница. Человечества. Е. В. А.

Лучше бы я держал язык за зубами.

– То есть, я думал , что ты к ней неравнодушен, но никогда не воспринимал это как реальность , понимаешь, о чем я? Мне и в голову не приходило, что ты можешь быть настолько глуп, чтобы поддаться этим чувствам. Позволить им влиять на нашу работу.

– Ладно, ладно, забудь, что я сказал!

– О, поверь мне, я-то забуду! Я сотру из памяти весь этот разговор, а потом очищу корзину. – Он делает вид, будто выбрасывает содержимое своей черепной коробки в мусорное ведро под столом. – Короче, я иду в душ. Хотя нет, ты первый.

– Что? – переспрашиваю я, когда он указывает мне на дверь в ванную.

– Ты, в душ, сейчас же. Тебе нужно немного остыть. Смыть весь этот бред и выйти с ясной головой. Я хочу прежнего Брэма обратно, Брэма-профессионала, Брэма-лидера. На кой черт мне этот влюбленный зомби Ромео, который упечет нас обоих за решетку до конца наших дней. В душ, мигом, – приказывает он.

Я неохотно слезаю с кровати и плетусь в ванную, поджав хвост.

Ну, все прошло не так гладко, Брэм, не так ли, ты, полный придурок?

Душ холодный, но я даже рад. Это то, что нужно. Вода освежает и мгновенно очищает разум. Единственная проблема в том, что она смывает и пятнадцатиминутную лекцию Хартмана, и я остаюсь со свежим трепетом колибри, которые оживают под холодными струями.

Все дело в том, что Хартман, может, и знает Еву, но он не знает ее так, как знаю я. И это не мои фантазии. Все изменилось с тех пор, как она увидела мое лицо. Теперь она знает, как я выгляжу, представляет мое лицо под маской Холли. Интересно, когда она смотрит на Холли, кого она видит – ее или меня? И что гораздо важнее, чье лицо она хочет видеть?

Я выхожу из душевой кабины. Поток воды останавливается автоматически, и слышно мягкое жужжание процесса рециркуляции, который очищает воду и закачивает ее обратно в систему. Я смотрю на свое отражение в зеркале. Темно-карие глаза вглядываются в себя, словно ищут что-то. Ответ? Знак? Господи, Брэм, соберись же.

Я знаю, что сегодня перешел границы, с этим не поспоришь. Правила у нас черно-белые: Холли не должна инициировать физический контакт с Евой. Все просто и ясно. Но как быть, если Ева инициирует физический контакт с Холли? Это и есть серая область. Сегодня я забрел именно туда.

Закинул удочку с наживкой в виде кубика, и Ева ее проглотила. Не могу обещать, что больше не пойду рыбачить.

Я вытираюсь и возвращаюсь на койку.

– Лучше? – окликает меня Хартман.

– Намного лучше, спасибо, – отвечаю я. – Слушай, давай забудем все, что я сказал, идет?

– Забудем что? – отзывается он, не отрываясь от чтения.

Я забираюсь на кровать со своими колибри, складываю руки на груди и вновь устремляю взгляд на днище верхней койки, думая о том, что произойдет, когда я снова увижу Еву.

Возможно, этот красивый Купол создали для меня, чтобы я могла здесь расти и учиться, но лаборатории из моего детства никогда не делись. Они переехали вместе со мной. Специально оборудованные диагностические кабинеты с ослепительно-белыми стенами, куда я прихожу два раза в месяц для сканирования и анализов крови. Это такая монотонная рутина, что я уже чуть ли не вслепую укладываюсь на медицинское кресло, просовывая ноги в стремена, чтобы врачи могли приступить к работе.