Том Флетчер - Новая Ева [litres]

– Проснись и пой, юный Брэм, – дребезжит ее голос сквозь щель в двери каморки.

Мой усталый ум с трудом вспоминает ее имя. – Доброе утро, Хелена. – Я зеваю.

– На самом деле, уже день, – отвечает она, заходя в комнату и вручая мне жестяную кружку.

На Глубине время летит быстрее. В Сентрале солнечному свету едва удается просочиться сквозь грозовые тучи, не говоря уже о том, чтобы пробиться в подводные катакомбы фриверов.

– Разве тут угадаешь, когда заканчивается день и начинается ночь? – Я потягиваю воду, отплевываясь от лепестков, которые добавляют для вкуса.

– День, ночь, здесь это не имеет значения, мой мальчик. Всегда кто-то бодрствует, а кто-то спит. – Она стучит кулаком по стене, за которой в соседней комнате наверняка еще похрапывает Чабс.

– Уже встаю! – стонет его приглушенный голос.

Мне нравится Хелена. Она немного облегчает мне жизнь на Глубине, ее быстрый ум и острый язык ставят на место не только меня, но и других. Ее здесь все уважают.

– Подъем, Мальчик из Башни. Фрост не любит, когда его заставляют ждать, – говорит она, наблюдая за мной, пока я натягиваю влажный комбинезон на голый торс.

– Любуешься? – поддразниваю я.

– Нахал! Я тебе в бабушки гожусь. – Смеясь, она забирает мою кружку, допивает за мной воду и исчезает в коридоре.

Я плюхаюсь на пол и начинаю свой новый ритуал: сто отжиманий. При такой жизни недолго потерять спортивную форму, а я не могу себе этого позволить. Я чувствую, как кислород вливается в мышцы и адреналин обостряет ум. Надо быть начеку, если вызывает сам Фрост.

Один. Два. Три. Четыре… Фрост, Чабс, Хелена, Сондерс… Я мысленно перебираю имена, пытаясь запомнить новую семью, в которую попал. Причем в буквальном смысле. Здесь, под водой, живут целые семьи. Отцы, матери и сыновья, все объединены в борьбе за освобождение Евы из лап ЭПО.

– Брэм? – шепчет Джонни из-за двери.

– Входи, – фыркаю я, отталкиваясь от пола. Дверь открывается, и он заходит. Очки болтаются у него на шее.

– Привет, э-э… Там Фрост, он послал меня за тобой.

– Черт. Должно быть, очень срочно. Хелена только что ушла.

Джонни округляет глаза.

– Это касается меня и Евы, верно? – спрашиваю я, уже догадываясь, о чем пойдет речь.

Джонни кивает. – Вы правда целовались ? – Он взъерошивает волосы, волнуясь в предвкушении моего ответа.

– И да, и нет. Это сложно объяснить, – говорю я, вспрыгивая с пола и протискиваясь мимо него в дверь.

– Ну, как бы твои губы на самом деле… я даже не могу… Как это…

– Ладно, остынь, Джонни. Дело ведь не в этом. – Я пытаюсь ускорить шаг. Из главного зала, где проходит общий сбор, уже слышится гомон голосов.

Я поворачиваю за угол, и вижу, что в дверях нас встречает Хелена. – Удачи, – шепчет она, похлопывая меня чуть ниже спины, и мы с Джонни ныряем в логово льва.

Она следует за нами, когда мы заходим в длинный, тускло освещенный зал. Головы поворачиваются в нашу сторону.

Становится тихо.

Все взгляды прикованы ко мне.

Теперь я понимаю, почему. Маленький допотопный проектор, установленный на центральном столе, отбрасывает свет на самую большую стену. Луч слегка дрожит, прерываемый струйкой водяной пыли, сочащейся из трубы в потолке. Проекция на эту дымку работает как самодельная голограмма, демонстрируя фотографию, вставленную в аппарат. Фотографию поцелуя. Нашего поцелуя.

Реакция фриверов неоднозначная. Кто-то плюет мне под ноги. Многие смеются и поздравляют меня, шутливо подталкивая в бок. Я вижу, как женщины подтягиваются ближе к Хелене. Она шагает позади меня, а за ней тянется шлейф голосов. Я оборачиваюсь к ней за поддержкой: она отмахивается от шепотков, как от назойливых мух, и кивком дает мне знак идти вперед.

– Успокойтесь, пожалуйста. – Фрост призывает толпу к порядку. – Очевидно, что вы уже посмотрели последние новости из Купола о нашем почетном госте и новобранце, мистере Брэме Уэллсе.

Ползала аплодирует. Я не знаю, как себя вести. Все это странно. Неловко. Я смотрю в пол, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Я чувствую, что хрупкое доверие, которое мне удалось построить, висит на волоске.

Пока я старательно отвожу взгляд, а Фрост обращается к толпе, мне на глаза попадается россыпь фотографий на длинном столе передо мной.

– Утечка из ЭПО, – шепчет Хелена сзади, замечая мой интерес.

– Что вы ищете в этих фотках? – бормочу я в ответ. Наши голоса тонут в несмолкаемом гомоне фриверов.

– Эрни Уоррена, – отвечает она. Отца Евы.

Я удивленно вскидываю брови, глядя на ворох снимков, в котором, как в стоге сена, пытаюсь отыскать, возможно, несуществующую иголку. Я пробегаю глазами фотографии, на которых чего только не запечатлено: от полуразрушенных облакоскребов до семейных портретов сотрудников ЭПО на фоне их домов. Как фриверам удалось заполучить эти снимки?

Вдруг что-то привлекает мое внимание.

Небольшое пятнышко цвета в углу фотографии, торчащей из кучи. Я узнаю сочную зелень редких листьев вдоль края изображения.

Пока все увлеченно слушают речь Фроста, я небрежно наклоняюсь вперед и украдкой вытаскиваю фотографию, чтобы разглядеть ее целиком. Сердце колотится, когда я вижу перед собой картинку, которую еще мальчишкой поместил как заставку на домашний голографический экран: большое, красивое дерево.

Внезапно в голове молнией проносится невероятная мысль. С чего вдруг мой отец выбрал именно этот снимок для своего офиса много лет назад?

Наверняка неспроста.

Я провожу рукой по фотографии, как будто поглаживая листья, и вдруг в самом низу вижу то, что смотрело мне в лицо всю мою жизнь.

Так это же не фотография дерева. Это фотография здания позади него. Мой юный ум был ослеплен красотой природы и попросту не заметил маленького кирпичного здания на заднем плане. Все это время оно стояло там, в самом конце гравийной подъездной дороги, прячась от солнца под тенью раскидистого дерева.

Мой отец – человек далеко не сентиментальный. У него нет семейных портретов или фотографий из его прошлого. Все служит цели; все имеет практическое значение. Отец мог хранить этот снимок исключительно как документальное свидетельство и, если участвовал в каком-то заговоре, если имел отношение к исчезновению Эрни…

Голова идет кругом.

До меня вдруг доходит, что я знаю больше, чем кто-либо из здесь присутствующих. Я знаю, где искать отца Евы.

– Итак, мистер Уэллс, – обращается ко мне Фрост.

– Просто Брэм.

– Очень хорошо, Брэм.

– И я здесь не для того, чтобы влиться в ваши ряды, – объявляю я всем, глядя в глаза Фросту. Сердце отчаянно бьется. Я еще толком ничего не продумал, но что-то мне подсказывает, что я на правильном пути.