Альгерд Бахаревич - Собаки Европы

«Всего хорошки», — сказал он проводнице, широко разинув рот, но она почему-то проигнорировала его слова.

Думая о том, где здесь найти кофе, — вероятнее всего, кофе здесь будет ужасно, безнадёжно плохим и дорогущим, зевнул Скима, — он сделал по перрону несколько нерешительных шагов и оглянулся по сторонам. И тут же из тени под блёклым фонарём к нему вышел человек в бесформенной куртке, доходящей до самых колен, с редкими, растрёпанными волосами. Огромный капюшон висел у него за спиной, как горб.

«Терезиус Скима, — сказал человек утвердительно, без всякого намёка на вопрос. — Идёмте за мной».

Страх появился сразу же, он набросился на Скиму, давно ожидаемый — и всё равно отвратительный страх, страх, который затаился между зубов этого странного человека (о, как же убого выглядел его рот!), чтобы выскочить и впиться в жертву, — и теперь он кусал Терезиуса в самое сердце. И всё же Скима мгновенно взял себя в руки. Да, Мартинена уже могли найти — но не будут же они действовать вот так: грубо, с наскока, непрофессионально. «Идёмте за мной…» Что-то в облике человека, за которым Скима покорно шагал теперь через какие-то запутанные подземные переходы, показывало, что он не собирается вести свою жертву ни в казематы тайной полиции, ни в каменоломни, ни в тюрьму. Человек быстро шёл вперёд и то и дело оглядывался, чтобы посмотреть, успевает ли за ним интурист. Скима решил не отставать — и вот они уже быстрым шагом пересекали широкую площадь. Две башни уставились в тёмную даль глазами незрячих и жестоких химер. Скима опустил голову и решил пока что ничего не предпринимать.

Человеку, который вёл его за собой, было на вид лет сорок пять, враждебности в нём не чувствовалось, но зубы, зубы… Эти ужасные зубы придавали его облику что-то зловещее. Они шли один за другим через пугающий пустыми пространствами зимний город и выдыхали перед собой белый пар — почти одновременно, будто работающие механизмы.

Куда бы его сейчас ни вели, он должен попасть на улицу Сиадыч.

И тогда этот лай, который докучал ему, наконец умолкнет. И постоялец «Розенгартена» получит имя, а с ним и жизнь, которую он прожил не хуже других. И чудесные стихи, которые Скима обязательно когда-нибудь прочитает, найдут автора. И книжные магазины Европы найдут покой в своих бумажных могилах.

И тогда он попытается вернуться.

Всё это было бы замечательно, если бы не одно «но».

Откуда, факиншит, откуда он знает моё имя? Знает, что я — не Матти Мартинен?..

Откуда, шайсэ, откуда?..

«Куда мы идём?» — спросил Скима вполголоса.

«В отель конечно», — отозвался его гид, набрасывая капюшон. — В отель “40 лет Победы”. Это недалеко».

«Мы могли бы взять такси, — предложил Скима. — Правда, у меня пока нет ваших имперских рублей. У вас можно заплатить карточкой? А ещё я выпил бы кофе…»

Человек хмыкнул и, казалось, улыбнулся, вновь показав свои страшные зубы.

«Как вас зовут?» — спросил Скима.

«Вам обязательно нужно это знать?» — человек посмотрел на него с сомнением.

«Было бы неплохо», — сказал Скима, стуча зубами от холода.

«Ах да, — задумался его гид. — Ведь это в каком-то смысле ваша работа. Давать людям имена».

Скима вздрогнул, остановился, протянул руку и снял капюшон с головы гида. Тот снова улыбнулся.

«Вы знаете, кто я и чем занимаюсь? Тогда зачем этот спектакль?»

«Давайте пойдём в отель, осталось совсем немного, — гид махнул рукой в бесформенном рукаве. — Если вам это действительно надо — хорошо, называйте меня Он. Это краткое имя, которое трудно забыть».

И Скима снова покорно зашагал вслед за своим провожатым.

«Что касается кофе, то вы можете выпить его в отеле, — сказал Он, пробираясь между куч взорванного чьими-то лопатами обледеневшего снега. — Там в номере электрический чайник. А вот на такси вам не хватит. У вас на счету совсем смешная сумма. Поберегите деньги, Терезиус. Вам осталось продержаться совсем немного».

«Продержаться?»

Но они уже дошли до нужного им здания, спрятавшегося за высокими чёрными елями. Кажется, в этом городе не собиралось светать. Внизу на рецепции сидела молодая девушка и чистила ногти. Скима пошёл к ней, но гид придержал его за плечи.

«Не надо её беспокоить, всё в порядке», — сказал он тихо и жестом показал Скиме, чтобы он вызвал лифт.

В полном молчании, под угрожающий скрежет тросов, они поднялись на третий этаж. Он толкнул дверь номера и пригласил Скиму войти.

«Вот чайник, — сказал Он. — Вот кофе. Растворимый, который вы так не любите, но поверьте, это не так уж важно. Вы можете поспать, а я посижу здесь».

«Вы не оставите меня ни на секунду, насколько я понимаю?» — спросил Скима, дрожащими руками наливая в чайник воду.

«Как и вы меня, — мотнул Он лысоватой головой. — Пейте и спите. У нас ещё много дел».

«А в туалет? Я могу сходить в туалет? Без вашего сопровождения?»

«Конечно», — тихо сказал Он и отвернулся.

Скима закрылся в туалете, но там не было ни окошка, ни других дверей.

Конечно.

«Это, конечно, не “Розенгартен”, но похоже», — сказал Он, когда Скима вышел, вытирая руки жёстким застиранным полотенцем.

Скима сел на кровать, облизнулся и вздохнул.

Дальше играть в эту игру он не собирался.

«Вы многое обо мне знаете, — сказал он, внимательно разглядывая спокойный профиль своего странного гида. — Возможно, знаете почти всё. Я не верю в чудеса. Но в данный момент, дорогой Он, мне наплевать на то, откуда у вас такая осведомлённость. Я должен раскрыть тайну. Должен завершить дело. Поэтому, хотите вы этого или нет, я отправляюсь на улицу… Улицу Сиадыч. Возможно, вы знаете и об этом тоже. В таком случае или помогите мне, или мы расстанемся, как только я допью этот удивительный напиток, который здесь благодаря стечению исторических обстоятельств называют кофе».

Он молчал, глядя куда-то сквозь Скиму.

«Так как вам моё предложение?» — Скима наконец дождался кипятка и с наслаждением схватил горячую чашку с изображением каких-то розовощёких солдат.

«Седых, — сказал наконец Он, тоскливо покачивая головой. — Улица называется Се-дых».

«А вот это и правда не так уж важно, — сердито сказал Скима. — Я доберусь туда и без вашей помощи. Я не знаю, кто вы, подпольщик, агент имперской госбезопасности, привидение или просто сумасшедший. Но выбирайте: или вы идёте со мной — или позвольте на этом распрощаться».

«Не спешите, Скима, — сказал этот невыносимый Он, разглядывая лицо Терезиуса с трудноуловимым, но всё же вполне человеческим сочувствием. — Вы уже ничего не поправите. Здесь, в этом мире, от вас ничего не зависит».

«Я знаю, что такое Райх», — высокомерно сказал Скима.

«Райх… — задумчиво сказал Он. — Дас Райх… Да, конечно, Российская империя. Какая глупость. Оглянитесь вокруг, Скима. Разве вы ничего не замечаете?»