Нил Шустерман - Грозовое Облако

— Избранные журналы мне ни к чему, — ответил незнакомец. — Мне интересны те, что не были избраны .

Она ещё раз всмотрелась в него, и тут ее как громом поразило. Она вспомнила, кто это! Шок был таким сильным, что Мунира споткнулась. Заминка была очень короткой, и Мунира сразу же выровняла шаг, но посетитель заметил. В конце концов, он серп, а серпы ничего не пропускают.

— Что-то не так? — поинтересовался он.

— Все в порядке, — заверила она. — Это все фонари — мерцают, не видно стыков между плитками в полу.

Это действительно было так, хотя споткнулась она совсем по другой причине. Может, согласившись с правдой в ее словах, он не заметит ее лжи?

За время работы в библиотеке Мунира приобрела себе прозвище. Другие служащие за спиной называли ее «гробовщица» — частично из-за мрачного характера, частично оттого, что в ее обязанности входило отсортировывать записи тех серпов, что выпололи себя или встретили ужасный насильственный конец. Последнее в мериканских регионах случалось все чаще и чаще.

Год назад она составила каталог полного собрания записей этого серпа — со дня его посвящения и до момента гибели. Его дневники больше не размещались среди собраний живых серпов. Теперь они хранились в северном крыле вместе с дневниками остальных средмериканских серпов, больше не ходящих по Земле. И все же вот он — Майкл Фарадей, шагает рядом.

Она прочла немало дневников серпа Фарадея. Его думы и рассуждения всегда оказывали на нее большее впечатление, чем думы и рассуждения других. Этот человек глубоко проникал мыслью в суть вещей. Весть о том, что он выполол себя, опечалила Муниру — но не удивила. Такой груз совести нести чрезвычайно тяжко.

Хотя Мунира не раз встречала других серпов, она еще никогда не ощущала такого благоговейного восторга, как сейчас. Но выказывать его она не собиралась. Нельзя даже дать понять, что она знает, кто этот человек. Во всяком случае, не сейчас. Ей нужно время, чтобы обдумать и попробовать разобраться, как он мог здесь очутиться и зачем.

— Вас зовут Мунира, — проговорил Фарадей. Не вопрос, а утверждение. Сначала она подумала, что он, наверно, прочитал табличку с ее именем на стойке информации, но что-то подсказывало: он знал его задолго до своей встречи с ней сегодня ночью. — Ваше имя означает «сияющая».

— Я знаю, что означает мое имя, — заметила Мунира.

— Ну и как? — поинтересовался он. — Вы и вправду сияете среди более тусклых звезд?

— Я всего лишь скромный библиотекарь, — ответила она.

Они вышли из длинного центрального коридора во внутренний двор с садом. В дальней стене располагались кованые ворота Зала Основателей. Луна в вышине заливала шпалеры и скульптуры глубоким лиловым светом; их тени казались черными ямами, и Мунире очень не хотелось наступать на них.

— Расскажите мне о себе, Мунира, — проговорил он в обычной для серпов тихой манере, что превращала вежливую просьбу в неоспоримый приказ.

В это мгновение ей стало отчетливо ясно: он тоже понял, что она догадалась, кто ее собеседник. Ей угрожает опасность? Неужели он выполет ее, чтобы сохранить свое инкогнито? Судя по его записям, Фарадей не из тех, кто вытворяет такое, но ведь серпы непредсказуемы. Муниру охватил озноб, хотя изравианская ночь была душной и жаркой.

— Уверена — вы уже знаете все, что я могла бы вам рассказать, серп Фарадей.

Ну вот. Слово сказано. Больше никакого притворства.

Он улыбнулся.

— Прошу прощения, что не представился раньше, но мое присутствие здесь… как бы это выразиться… носит не совсем обычный характер.

— Так, вы, значит, привидение? — спросила она. — Уйдете в стенку, а следующей ночью вернетесь и будете преследовать меня с тем же запросом?

— Может быть, — ответил он. — Увидим.

Вот и вход в Зал Основателей. Мунира отперла ворота, и они вошли в большое помещение, которое всегда напоминало Мунире склеп — напоминало настолько, что туристы часто спрашивали, не похоронены ли здесь первые серпы. Нет, не похоронены, и тем не менее Мунира часто ощущала их присутствие в этой комнате.

На массивных известняковых полках помещались сотни томов, каждый из которых был заключен в плексигласовый футляр с климат-контролем, — роскошь, предназначенная только для самых старых книг в библиотеке.

Серп Фарадей принялся рассматривать корешки. Мунира ожидала, что сейчас он захочет остаться один и попросит ее уйти, но вместо этого он сказал:

— Побудьте со мной, если вы не против. Это место слишком величественное и строгое, в одиночестве здесь некомфортно.

Мунира закрыла ворота, предварительно выглянув во двор — удостовериться, что их никто не видит, — а затем помогла серпу открыть мудреный пластиковый футляр с книгой, который он снял с полки, и уселась напротив Фарадея за каменным столом в центре комнаты. Фарадей не предложил никакого объяснения на витавший в воздухе очевидный вопрос, поэтому Мунира была вынуждена задать его сама:

— Как же так получилось, что вы здесь, Ваша честь?

— Прилетел на самолете, а потом воспользовался паромом, — ответил он с лукавой усмешкой. — Скажите, Мунира, почему вы решили работать на Орден после того, как провалили экзамен на серпа?

Мунира ощетинилась. Должно быть, так он наказывает ее за то, что она задала вопрос, на который он не хочет отвечать?

— Я не провалила! — возразила она. — Вакантное место для серпа в Изравии было только одно, а соискателей — пятеро. Вот они и выбрали одного, а четверо остались не у дел. Не быть избранным и провалить — это разные вещи!

— Извините, я не хотел оскорбить вас или выказать неуважение. Я просто заинтригован тем, что разочарование не отвратило ваше сердце от Ордена серпов.

— Заинтригованы, но не удивлены?

Серп Фарадей улыбнулся.

— Меня мало что может удивить.

Мунира пожала плечами, как будто ее неудача три года назад не имела значения.

— Я ценила Орден тогда, и ценю его сейчас.

— Понятно, — сказал он, осторожно переворачивая страницу старого дневника. — И насколько вы лояльны по отношению к системе, которая отбросила вас?

Мунира сжала зубы, не зная, какой ответ он пытается из нее выудить. Или, скорее, каким будет ее истинный ответ.

— У меня есть работа. Я выполняю ее. И горжусь ею, — сказала она.

— Как то и следовало бы. — Он взглянул на нее. В нее. Сквозь нее. — Могу ли я поделиться с вами моей оценкой Муниры Атруши? — спросил он.

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда, — ответил он, что было не совсем правдой, если вообще было правдой.

— Ладно. Делитесь.

Он бережно закрыл старый дневник и перевел все свое внимание на Муниру.

— Вы ненавидите Орден серпов так же сильно, как любите, — начал он. — И потому хотите стать для него незаменимой. Надеетесь со временем вырасти до уровня высшего мирового авторитета по дневникам, хранящимся в этой библиотеке. Тогда вы получили бы власть над всей историей Ордена. Эта власть станет вашей тихой победой, потому что вы будете знать: Орден нуждается в вас больше, чем вы нуждаетесь в нем.