Ханну Райяниеми - Страна вечного лета [litres с оптимизированной обложкой]

Рэйчел посмотрела на него.

– Я бы предпочла, чтобы ты остался дома, дорогой, – тихо сказала она.

Джо моргнул.

– Вот как.

– Чему ты удивляешься? Тебе не нужно скакать вверх-вниз в попытках произвести на меня впечатление.

– Да, но просто с тех пор как…

Рэйчел смутно осознала, что Гертруда незаметно удалилась.

– Я знаю, – сказала она, взяла Джона за руку и повела его в спальню.

Они уже полгода не занимались любовью. Так давно, что поначалу были неуклюжи. Джо пытался лавировать между чрезмерной грубостью и чрезмерной мягкостью, сначала сжимал ее, кусал и сопел, едва притрагивался, лаская бедра и живот паучьими пальцами – она это ненавидела.

Но в конце концов они поймали прежний ритм, полусидя, и Джон вошел в нее. После целого дня, проведенного в постели, от него пахло потом и табаком. Рэйчел было плевать, она вдыхала этот запах, игриво прикасалась к его губам, царапала пальцами седеющий пушок на груди. Джо застонал. Он похудел. На груди и жилистых руках проступали старые шрамы от ожогов. Его руки были холодными.

Она была близка к оргазму, когда это случилось.

Глаза Джо превратились в белые озера. Изо рта на ее кожу выползли молочно-белые, холодные щупальца эктоплазмы. Джон что-то забормотал, его голос изменил тональность, словно через него пыталось разом заговорить множество людей. И холод заполз в Рэйчел, раздуваясь внутри.

Она закричала. Ударила Джо по ледяной потной груди. Потом с силой укусила в плечо, почувствовав вкус крови.

Он дернулся и опрокинулся на спину. Рэйчел откатилась на бок и упала с кровати.

– Джо! Джо! Вернись!

На мгновение эктоплазма застыла над ним белым ореолом и испарилась. Рэйчел встала, тяжело дыша. Глаза Джо снова стали нормальными. Он в ужасе уставился на нее, а потом на свои руки.

– Прости, Рэйчел. Ты не ушиблась? Прости.

Она покачала головой. В комнате было холодно, на коже леденел пот. Она осторожно забралась обратно в постель и натянула почти все одеяло на себя. Джо сел, но не приближался к ней.

– Я не должен был, – сказал он. – После… после того как меня списали, мне сказали, что по большей части эти… способности исчезнут. Прости, Рэйчел. Становится хуже. Я не хотел тебя пугать. Тем более после…

Он запнулся.

– После ребенка, – сказала Рэйчел.

Джо кивнул. В Рэйчел всколыхнулось старое чувство вины, холоднее эктоплазмы.

– Наверное, мне лучше спать в гостевой, – сказал Джо.

– Нет, – тихо ответила Рэйчел. – Ложись со мной.

Она притянула Джо ближе и прижалась лицом к его щеке. Его кожа по-прежнему была ледяной, но Рэйчел заставила себя с этим смириться и крепко его обняла. Через некоторое время его дыхание стало ровным, и он заснул.

Рэйчел лежала без сна. Она отодвинулась от холода Джо в тепло, свою Индию, воображая влажную жару и ароматы специй, и когда эти образы укрепились в ее голове, начала строить планы.

Ноябрьский ветер мел листья по гламурной Челси-сквер. Питер Блум поежился в позаимствованном теле и нервно потер озябшие руки. Он уже давно не ходил среди живых, и ему не пришло в голову надеть пальто. Но дрожь вызывал не только осенний воздух.

Окна конспиративной квартиры были темны. Это значит, Джордж опаздывает, а он никогда не опаздывал.

Бывали времена, когда Джордж мог появиться пьяным или, вместо того чтобы расспрашивать Питера, читал лекцию по авангардной поэзии. Но русский всегда вел себя как профессионал высокого класса. Возможно ли, что он не получил сообщение? Или Слушатель не в состоянии его вовремя доставить, как и предполагает его внешность?

Мерное тиканье короны призрака на голове напоминало Питеру, что у него осталось меньше шести часов. Эфирное поле аппарата связывает душу с арендованным черепом медиума, но в полночь таймер переключит контур и отправит Питера в Страну вечного лета.

Звучало как в сказке, но сделка с медиумом, лицензированным телом напрокат по фамилии Пендлбери, которого Питер выбрал из-за небольшого сходства, была на редкость прозаичной. За почасовую плату, эквивалентную ставке высокооплачиваемого юриста, медиум снижал вибрации собственных искр души и отдавал контроль над своим телом мертвому посетителю. Не совсем то же самое, что снова быть живым – к примеру, сохранять тонкую моторику было трудно, – но своих денег это стоило. Естественно, вызывающие амнезию препараты, чтобы медиум не помнил о действиях призрака, оплачивались дополнительно.

Питер вошел в маленький пустынный сквер в центре площади. Под полированными ботинками-оксфордами хлюпала грязь. Ключ лежал под камнем, и, подбирая его, Питер вдохнул резкий запах палой листвы и почвы. Это перенесло его на три года назад, в первую встречу с Джорджем.

Тогда, тоже осенью, Питер еще был жив. Он понятия не имел, чего ожидать – возможно, фанатика или строгого куратора. Джордж открыл дверь и сжал Питера в объятьях ласкового медведя. Они сидели у камина, в маленьком круге теплого света в пустой комнате с рваными обоями, со стен которой отодрали электропроводку, и пили дешевое красное вино.

К концу вечера русский спросил, почему Питер решил переметнуться. Питер стал суетливо рассказывать какие-то банальности насчет неравенства, войны и лучшего мира. Джордж схватил его за плечи и велел не придуриваться и говорить прямо. Задача Джорджа – помочь Питеру, уберечь его, защитить как от британцев, так и от хозяев Джорджа, которые порой не видят дальше собственного носа. И он не сумеет этого сделать, если Питер не будет честен. Это понятно?

После чего Питер постарался объяснить, что случилось с ним в Кембридже. Джордж так громогласно расхохотался, что даже закашлялся, и Питеру пришлось хлопать его по спине.

Питер осознал, что стоит на коленях в грязи. В новом теле воспоминания всегда становились интенсивнее. В Стране вечного лета чувства приглушены, в особенности обоняние, а ведь запечатленные в эфире воспоминания и состоят из чувственного опыта. Может, в какой-то мере это ведет к угасанию – потеря ключей, отпирающих прошлое.

Он встал, отряхнул влажные колени и пошел к двери. Но перед тем как открыть ее, провел пальцами по косяку.

Грифель от карандаша, который всегда оставлял Джордж, пропал. Явка раскрыта.

На Питера нахлынула паника. Взятое напрокат сердце пропустило удар. Погруженная в сон душа Пендлбери заворочалась и вцепилась в череп изнутри, как загнанная в угол крыса.

Свело ногу. Питер прислонился к двери и нашарил в кармане пульт от короны призрака. Руки казались ему митенками не по размеру, но он сумел повернуть диск настройки. В голове завизжало, а в следующее мгновение Питер снова обрел контроль над телом.