Ханну Райяниеми - Страна вечного лета [litres с оптимизированной обложкой]

Он напрягся, но боли не было. Мир стал деформироваться в сферу, как в широкоугольном объективе. Все кругом потемнело, не считая белой точки где-то вдалеке. Она устремилась к нему, вырастая в размерах. Это было лицо из света. Доброжелательная улыбка в обрамлении идеальной треугольной бородки. Сияние этого лица заполнило все поле зрения Питера.

Его омывала песнь Вечно Живого. Голоса составляющих его бесчисленных душ возносили хвалу. В желании влиться в этот хор Питер попытался нырнуть в улыбающуюся золотую корону.

Но его отвергли. Воля Вечно Живого задержала его перед своим всепроникающим взглядом.

«Впусти меня! – молча завопил Питер. – Я хочу стать тобой!»

И Вечно Живой его поглотил.

Питер утонул в океане света. И вдруг, как в разуме эктотанка, белизна вокруг превратилась в сумму множества цветов, множества душ.

Ослепительный жидкий свет выливался из его глаз и наполнял голову. Не оставил места страху или сомнениям. На мгновение Питера Блума не стало.

А потом Вечно Живой исчез.

Его отсутствие было хуже смерти. Питер не мог этого вынести. Он услышал жуткий звук и понял, что это его собственный вопль. В безумной надежде он цеплялся за провод короны призрака. Если он покинет тело Пендлбери, то вдруг еще сумеет последовать за Вечно Живым.

И тогда Отто и Нора схватили его за руки и крепко прижали. Он видел лишь холодный, зеленый флуоресцентный свет подземной больницы.

– Отправьте меня обратно! – выкрикнул Питер, из его глаз хлынули слезы. – Пожалуйста. Попробуйте еще раз. Отправьте меня обратно!

Шпигельглас нахмурился и набрал вереницу букв на еще дымящейся «Фиалке». Стрелка алфавитного диска тут же двинулась и написала фразу, дергаясь от одной буквы к другой. Советский агент удивленно усмехнулся. Потом щелкнул выключателем. «Фиалка» еще раз вспыхнула и угасла.

– Вот что, Феликс, – сказал он, – ваше задание еще не закончено. Вечно Живой считает, что доступ к Иберийскому комитету важнее, чем риск вас раскрыть. И насколько я знаю Джорджа, он будет долго играть с Секретной службой, торговаться и клянчить. Вы – его последний козырь. А значит, есть еще немного времени в запасе.

Шпигельглас с щелчком закрыл чемодан.

– Мне велено немедленно ехать в Испанию. Отто и Нора будут вашими кураторами в мое отсутствие. Что касается вас, молодой человек, похоже, вы все-таки попадете на вечеринку шпионов.

На следующий день, в четверг вечером, Рэйчел дрожала от предвкушения, когда кеб высадил ее у дома номер шесть по Честерфилд-гарденс в Мейфэре. Она приехала на прием у Томми и Хильди Харрисов, вполне возможно, чтобы предать свою страну.

По контрасту с малопримечательными домами среднего класса, где жила бóльшая часть сотрудников спецслужб, Харрисы обитали в великолепном просторном доме отца Томми, успешного и состоятельного торговца произведениями искусства. В прохладном вечернем воздухе из залитого светом салона на втором этаже расплывались звуки виолончели, смешиваясь с легким гулом разговоров и звоном бокалов. Похоже, что Группировка, как прозвали собиравшихся у Харрисов разведчиков, была в полном составе.

Томми и его жена Хильди умели устраивать приемы. Одно время они даже работали смотрителями и поварами в разведшколе в Брикендомби-холле. У них был бездонный винный погреб и испанская страсть к кулинарии и развлечениям. Они инстинктивно понимали, что людям из мира разведки нужно безопасное место, где можно поболтать и снизить бдительность, не обращая внимания на должности и секретность, и превратили свой дом в тихую гавань для разведчиков.

Но все же, позвонив в дверь под мраморным сводом, Рэйчел впервые ощутила настороженность. В вечернем платье винно-красного цвета, туфлях на высоких каблуках и с толстым слоем макияжа она чувствовала себя не в своей тарелке, и по спине пробежал холодок.

Дверь открыла Хильди собственной персоной. Она была небольшого роста, хорошенькая, как куколка, с круглыми щеками, вздернутым носиком и всегда улыбалась – разительный контраст с хмурым и загадочным Томми. Она приподнялась на цыпочки, поцеловала Рэйчел в щеку и твердо стиснула ее руку.

– Я слышала, – тихо сказала Хильди.

В мире спецслужб мало женщин, но они никогда не были близки. Рэйчел всегда ценила, что Хильди ведет себя с ней, как и с «мальчиками», сохраняет дистанцию и играет роль хозяйки. Но сейчас ее тон был теплым.

– В любом случае приятно тебя видеть.

– Я бы ни за что в жизни это не пропустила! – Вместо последнего слова получился визг. Рэйчел хихикнула. – Прости, – сказала она, – я начала с пары бокалов «Мерло» еще дома. Не говори никому, пожалуйста. Обещаю, я буду вести себя прилично.

Хильди нахмурилась.

– Конечно. Входи. Все уже здесь.

Рэйчел сделала глубокий вдох и последовала за ней внутрь, отчаянно надеясь, что «все» включают Питера Блума.

С самого начала она была против плана Макса.

– Это нелепо, – возмутилась она два дня назад, когда они строили планы. – Меня этому не учили.

В ответ сидящий на жердочке большой попугай амазон с синей грудкой выкрикнул какое-то португальское ругательство. Они находились в похожем на джунгли зимнем саду квартиры мертвого шпиона на Слоун-сквер. Рэйчел сидела на шатком деревянном стуле в тени пальмы, пытаясь держать на колене чашку с блюдцем.

– Тс-с, – шикнул Макс, механический голос как будто доносился из граммофона. – Гу наконец-то заснул.

Призрак обретался в кукле Эдисона размером в полный рост человека, в ее животе были установлены камера-никтоскоп с глазами и эктофон с усиленным диапазоном. Макс был в дорогом смокинге, усыпанном птичьим пометом. Рэйчел скучала по медиуму Генри. Кукла очень напоминала настоящего Макса – мрачное лицо с орлиным носом и кустистыми бровями, черные глаза и полная неподвижность. Это нервировало Рэйчел. Некоторые новейшие модели обладали электромотором, и призрак мог совершать некоторые движения, но это для Рэйчел было еще хуже. И все-таки Гу, похоже, это не беспокоило, кукушонок спокойно сидел между сложенными деревянными руками Макса.

– Прошу прощения у Гу, – сказала Рэйчел. – Но я и впрямь не думаю, что это хорошая идея.

– Не могли бы вы подойти ближе? Я плохо вас слышу.

Это ее совсем не удивило, учитывая какофонию, которую устроили животные. Не считая спальни горничной Сьюзи, каждую комнату в квартире превратили в настоящий зоопарк. У двери Рэйчел встретил белый бультерьер и здоровенный черный пес, оказавшийся медвежонком по кличке Джаспер, куда милее своего тезки в Зимнем управлении. В ванной она чуть не закричала, наткнувшись в раковине на клубок змей.