Кристофер Браун - Тропик Канзаса [litres]

У него мелькнула мысль: сколько разных народов прежде жили здесь.

Ему захотелось узнать, есть ли на карте точка, где можно будет остановиться и не беспокоиться о том, что его схватят. Действительно ли в Новом Орлеане сохранились очаги безопасности.

Сиг смотрел в окно в поисках древних пирамид, но видел только заводы, хранилища биотоплива и железнодорожные станции, такие огромные, что нельзя было сосчитать все вагоны, стоящие там.

Как оказалось, одна такая станция была конечным пунктом их пути.

Передачи велись в основном по ночам. По крайнеймере, только тогда Тане удавалось их поймать. Как правило, поздно ночью. Вероятно, это было как-то связано с атмосферными условиями.

Каналов было несколько.

По каналу ноль передавались кодовые комбинации. Обыкновенно поздно вечером и в предрассветные часы он транслировался по 17-му или 64-му каналу: иногда цифры диктовал голос, но в основном это делалось графически – на экране стремительно мелькал текст, слишком быстро, чтобы можно было его записать.

Канал 13, выходящий по большей части по ночам по 23-му каналу, состоял в основном из любительских видео. Каждые несколько минут транслировалось приглашение присылать свои материалы. За интересные сюжеты оплата наличными или «белым шумом», что бы это ни значило. Кадры солдат в бою и последствий. Захватывающие видео охоты на диких зверей. Корпоративные рейдеры хвастаются своей добычей. Видео междоусобиц наркоторговцев, переделывающих рынки сбыта. Кадры с детройтского стадиона, иногда из какого-нибудь концлагеря поменьше. Бои на подпольных аренах. И любительская порнография.

Ко всему этому добавлялось немного политики. Иногда крутились приглашения подключаться к подпольным сетям, как правило, местным; иногда их не было.

С наступлением темноты по каналу ноль гнали чистую пропаганду. Лекции перед примитивной грифельной доской и трясущееся видео выступлений на подпольных собраниях. Семья смотрит телевизор, когда Патриот отчизны проламывает ботинком стену. Доставленные в импровизированную больницу дети, якобы раненные в ходе удара беспилотного летательного аппарата. Смотреть все это было очень тяжело, но Таня не могла остановиться. И называть это пропагандой было очень трудно, так как съемки были документальные, присланные независимыми журналистами и простыми жителями.

Это была сеть, по которой можно было наблюдать за тем, как люди уничтожают собственную страну.

На третью ночь Таня наткнулась на другой канал. И посмотрела совершенно другой фильм.

Услышала она раньше, чем увидела, и слова напомнили ей те, что она уже слышала раньше.

– Поднимающаяся раса является чисто ризоматической [27] Ризома (корневище) – одно из ключевых понятий философии постструктурализма и постмодернизма. Ризома должна противостоять неизменным линейным структурам (как бытия, так и мышления), типичных для классической европейской культуры. , – протрещал механический голос. – Расти сильными, питаясь от подземных корней, которые связывают нас друг с другом, преодолевая обусловленные общественными условиями различия, невидимые нашим угнетателям.

Поправив антенну, Таня покрутила настройку. Изображение стало четким, в блеклых красках, словно передача из прошлого.

Слова доносились из воскового бюста Томаса Джефферсона, одетого в черную футболку. Волосы у него были из языков пламени. Огонь выжег на заднем плане схему сети.

– Оглядываясь по сторонам, мы все больше убеждаемся в том, что все до одного являемся слугами, связанными по рукам и ногам договором, даже те немногие счастливчики, сохранившие привилегии среднего класса. Почти вся зарплата уходит на выплаты по закладной на дом. Каждый собственник в то же самое время является должником. А долги превращают всех нас в рабов.

Томас Джефферсон видоизменился в чернокожую женщину. Максина Прайс, несмотря на шаржевое сходство. Писательница, занявшаяся политикой, и у нее это едва не получилось. Женщина, взявшая литературные утопии своей молодости и превратившая их в базис новой политики, в работоспособное видение лучшего мира, за тот крохотный промежуток времени, когда у нее в руках была хоть какая-то власть, до того, как ее заставили исчезнуть. Та самая женщина, которую, по словам Моко, он переправил в Новый Орлеан, после того как она якобы умерла.

– Истинными хозяевами являются воротилы военно-промышленного комплекса, – продолжал голос. Он казался неестественным, сгенерированным компьютером, лишенным половых признаков – такой невозможно проследить. – И истинными собственниками. А самым главным хозяином-собственником является верховный главнокомандующий.

Обернувшись, Максина Прайс указала на расположенный на горе город. Крупный план президента, восседающего на горе из черепов и сокровищ. Оппозиция утверждала, что у президента имелся личный корыстный интерес во многих своих политических начинаниях, однако убедительных доказательств этого не было. Следуя в кильватерной струе за Генералом, Макк занимался бизнесом еще до своего избрания, много вкладывал в военную промышленность, нефтегазовый сектор и недвижимость по всему миру. Так что денег ему хватало.

– Возможно, вы перестали ходить на выборы, решив, что их исход предопределен заранее, или же, нахлебавшись горя в нищете, сознательно голосуете за самых неподходящих кандидатов. Возможно, вы даже не сможете вспомнить, когда у вас в последний раз был настоящий выбор.

Это уже сказал президент, подмигнув.

Первого кандидата, за которого собиралась голосовать Таня, отстранили от должности еще до того, как ей представилась возможность сходить на выборы. Вице-президент Максина Прайс подала в отставку, вместо того чтобы самой занять его место. Она предлагала вернуть власть народу. После чего разоблачила истинное положение дел. Ну, по крайней мере, попыталась это сделать.

– Прежде чем отказаться от попыток переменить мир, в котором вы живете, – продолжала Максина Прайс, поднимаясь из своей безымянной могилы, – запомните следующее: земля, на которой вы стоите, – это свободная земля.

Таня сомневалась, что эти слова относятся и к ее захудалому мотелю, но сама мысль пришлась ей по душе.

– Идея ризоматического пространства заключается в том, чтобы создать новый мир в щелях и трещинах старого.

Таня подумала обо всех тех, кому приходится жить на пустырях в больших городах, под мостами и в крошечных рощицах между заводами и складами.

На экране тем временем появился младенец в картонной коробке, лежащей на тротуаре.

– Изменить других мы можем только своим личным примером, – заговорил он. – Особенно тех, кто заражен ненасытной алчностью, идеологией потребления и самовлюбленностью.