Алан Лайтман - Сны Эйнштейна [litres]

Для людей религиозных время есть свидетельство о Боге. Ибо не может быть совершенства без Творца. Универсальное не может не быть божественным. Все абсолютные понятия суть часть Единого Абсолюта. В ряду с абсолютными понятиями стоит и время. Вот почему философы-моралисты помещают время в центр своей догмы. Время – это та система координат, по которой выверяются все поступки. Время – это ясность, отделяющая истинное от ложного.

В магазине белья на Амтхаусгассе женщина разговаривает с подругой. Та только что потеряла работу. Она двадцать лет прослужила в Бундесхаусе стенографисткой. На ней держалась семья. У нее дочь-школьница и муж, каждое утро тратящий два часа на свой туалет, – и вот ее уволили. Ее густо намазанная, карикатурного вида начальница вошла утром и велела очистить стол к завтрашнему дню. Подруга-продавщица молча слушает, аккуратно сворачивает салфетку, которую та купила, снимает пушинку со свитера свежеиспеченной безработной. Подруги договариваются встретиться завтра и выпить чаю в десять утра. В десять часов. До встречи семнадцать часов и пятьдесят три минуты. Впервые за все эти дни женщина-безработная улыбается. Она воображает свои кухонные часы, отстукивающие секунды между теперешним временем и завтрашними десятью часами – безостановочно, безоговорочно. И воображает такие же часы в доме своей подруги, так же точно идущие. Завтра, без двадцати десять, женщина обмотает шею шарфом, натянет перчатки и пальто и по Шиффлаубе мимо моста Нидегг отправится в кафе на Постгассе. Туда же без четверти десять через центр города из своего дома на Цойгхаусгассе выйдет ее подруга. В десять часов они встретятся. Они встретятся в десять часов.

Мир, в котором время представляет собой абсолютную величину, есть мир, дарующий утешение. Ибо движения людей непредсказуемы, а движение времени предсказуемо. Если люди сомнительны, то время несомненно. Если люди предаются размышлениям, то время стремится вперед не оглядываясь. В кофейнях, в государственных учреждениях, в лодках на Женевском озере люди смотрят на часы и находят убежище во времени. Все знают, что где-то зафиксирована минута, когда они родились, когда сделали первый шаг, когда впервые проснулось чувство, когда попрощались с родителями.

Вообразите мир, где причина и следствие меняются местами. Иногда первое предшествует второму, иногда второе – первому. Пусть даже причина всегда лежит в прошлом, а следствие – в будущем: прошлое и будущее взаимосвязаны.

С площадки Бундестеррас открывается поразительный вид: внизу река Аре, выше бернские Альпы. Сейчас там стоит мужчина, он рассеянно опоражнивает карманы и плачет. Без всяких причин его покинули друзья. К нему никто не заходит, не ужинает с ним и не пьет пиво в кабачке, не приглашает к себе. Двадцать лет он был образцовым другом – великодушным, заинтересованным, вникающим, любящим. Что же могло случиться? Неделю спустя этот самый человек пускается во все тяжкие: всех оскорбляет, ходит в зловонном тряпье, скопидомничает, никого не пускает к себе в квартиру на Лаупенштрассе. Что здесь причина и что следствие? Что будущее и что прошлое?

Недавно в Цюрихе муниципалитет одобрил строгие меры. Публике запрещено продавать пистолеты. Банки и торговые дома подлежат проверке. На предмет контрабанды проверяются все приезжие – как пароходом по реке Лиммат, так и железной дорогой от Зельнау. Силы гражданской обороны удвоены. Спустя месяц после принятия этих крутых мер Цюрих сотрясают неслыханные преступления. Среди бела дня на Вайнплац убивают людей, из Кунстхауса крадут картины, в церкви на Мюнстерхоф устраиваются пьянки. На своем ли месте во времени эти правонарушения? Может, новые указы скорее развязали действия, нежели противодействовали им?

В Ботаническом саду у фонтана сидит молодая женщина. Каждое воскресенье она приходит сюда обонять белые фиалки, мускусную розу, матово-розовый левкой. Вдруг ее сердце взмывает, она краснеет, взволнованно ходит, она чувствует себя беспричинно счастливой. Проходят дни, она встречает молодого человека, и ее охватывает любовь. Не связаны ли эти события? Но как же прихотлива эта связь, как извернулось здесь время, как извратилась логика.

В этом беспричинном мире ученые беспомощны. Их предсказания оборачиваются констатацией факта. Их уравнения сводятся к оправданию, логика оказывается нелогичной. Ученые теряют голову и что-то бормочут, как зарвавшиеся игроки. Ученые – шуты, и не потому, что они разумны, но потому, что неразумен космос. А может, не потому, что неразумен космос, но потому, что разумны – они. В беспричинном мире кто скажет, что есть что?

В этом мире художники несут радость. Непредсказуемость дает жизнь их картинам, их музыке, их романам. Они упиваются непредсказанными событиями, случившимися необъяснимо, без прошлого.

В большинстве своем люди научились жить настоящим моментом. Распространено мнение, что если воздействие прошлого на настоящее имеет неопределенный характер, то нет и необходимости размышлять о прошлом. И если настоящее имеет малое воздействие или влияние на будущее, то относительно нынешних поступков не следует прикидывать последствия. Всякое действие есть островок во времени, и судить о нем надо по нему самому. Семья ублажает умирающего дядюшку не ввиду ожидаемого наследства, а потому что в эту самую минуту его любят. Служащих нанимают не по рекомендательным письмам, а потому что они толково провели беседу. Обиженные хозяевами клерки отражают оскорбления, не тревожась о будущем. Этот мир живет спонтанно. Это честный мир. В нем всякое слово говорится по велению минуты, всякий взгляд однозначен, всякое касание не имеет ни прошлого, ни будущего, всякий поцелуй совершается по движению души.

Вечер. Две супружеские пары – швейцарцы и англичане – обедают за своим обычным столом в отеле «Сан Муреццан» в Сент-Морице. Они встречаются здесь каждый год в июне, общаются и принимают воды. Мужчинам необыкновенно идут их темные галстуки и широкие пояса, женщин красят вечерние платья. По отборному паркету к ним подходит официант, берет заказ.

– Я полагаю, завтра будет замечательная погода, – говорит женщина в парчовой накидке. – Будет большое облегчение. – Другие кивают. – Принимать ванны приятнее в солнечную погоду. Хотя вряд ли это имеет значение.

– «Легконогий» идет четыре к одному в Дублине, – говорит адмирал. – Я бы на него поставил, будь у меня деньги. – Он подмигивает жене.

– Если вы играете, даю пять к одному, – говорит другой. Дамы разламывают булочки, мажут маслом половинки, аккуратно составляют ножи к масленке. Мужчины не сводят глаз с входной двери.